Читать онлайн «ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа». Страница 85

В последние пятнадцать лет наступление Советов значительно замедлилось, но отнюдь не остановилось. Но начиная с 1947 года они постоянно сталкиваются с решительным сопротивлением Соединенных Штатов в Греции, Берлине и Корее, а затем в районе китайских островов[136] и во Вьетнаме.

Благодаря плану Маршалла и другим видам помощи, Европа и Япония начали эффективное возрождение экономики. Хрущев же и Мао Цзэдун все более расходились во мнении, какую тактику целесообразнее всего использовать в борьбе со свободным миром, хотя оба были едины в конечной цели: этот мир они должны похоронить.

В 1961 году советская политика скрытой агрессии, которую Москва предпочитала «горячей» ракетно-ядерной войне и в которой произошли значительные изменения, особенно после смерти Сталина и революции в Венгрии, была вновь провозглашена Хрущевым. В речи, посвященной «освободительным войнам»[137], советский лидер угрожал коммунистической мощью и расхваливал тактику СССР. Он подчеркнул: социализм сегодня идет рука об руку с историей, поскольку основное содержание современного исторического процесса — образование и консолидация социализма в международном масштабе. Недалеко время, когда марксизм-ленинизм овладеет умами большинства населения нашей планеты. Развитие событий за 43 года после славной Октябрьской революции полностью подтверждает научную точность и жизненность ленинской теории о мировой социалистической революции… Колониальная система империализма приближается к полному распаду, а сам империализм находится в состоянии упадка и кризиса.

Далее Хрущев привел события на Кубе как типичный пример восстания против империализма Соединенных Штатов. И добавил: могут ли быть в будущем такие войны? Могут. Могут ли быть такие восстания? Могут. Но именно такие войны и есть народные восстания. Могут ли в других странах создаться условия, когда у народа переполнится чаша терпения и он восстанет с оружием в руках? Могут. Каково отношение марксистов к таким восстаниям? Самое положительное. Народные восстания нельзя отождествлять с войнами между государствами и с локальными конфликтами, потому что, восстав, народ борется за осуществление своего права на самоопределение, за свое социальное и независимое национальное развитие. Эти восстания направлены против прогнивших реакционных режимов, против колонизаторов. Коммунисты целиком и полностью поддерживают подобные справедливые войны и идут в первых рядах народов, поднявшихся на освободительную борьбу…

Затем советский лидер отметил: коммунистические партии функционируют в почти 50 странах Азии, Африки и Латинской Америки. Сфера влияния коммунистического движения расширилась, оно, это движение, приняло поистине всемирный характер[138]. В заключение Хрущев подчеркнул: «Товарищи! В прекрасное время мы живем. Коммунизм стал непобедимой силой нашего века…».

Таково кредо коммунистов, таков их план установления господства во всем мире, в основе которого травля и подрыв свободного сообщества. Наша страна постепенно пришла к пониманию опасности коммунистической тактики, которую в 1961 году четко изложил Хрущев. Начиная с ленинских времен, она, эта тактика, — составная часть программы Компартии. А при Хрущеве она превратилась в основное оружие, которым он пользуется, проводя свою агрессивную внешнюю политику.

В 1947 году президент Трумэн провозгласил доктрину, которая стала носить его имя, в которой он обратил внимание, в частности, на опасность свержения коммунистами правительств в Греции и Турции. Доктрина дала возможность руководителям этих стран почувствовать, что если их свободным институтам и национальному суверенитету угрожает гибель в результате действий коммунистов, то греческие и турецкие лидеры могут обратиться к Америке за помощью и мы выполним их просьбу. Через десять лет те же принципы вновь были подтверждены в доктрине Эйзенхауэра для стран Ближнего и Среднего Востока.

Следует подчеркнуть: обе доктрины вступали в действие лишь в том случае, если соответствующее государство само обратится к нам за помощью. Так было с Грецией в 1947 году, а спустя десятилетие — с Ливаном. В обоих случаях мы оказали поддержку по просьбам дружественных нам правительств. Однако в исключительно сложных и деликатных случаях, когда, например, в каком-либо государстве коммунисты готовы захватить власть, а правительство не взывает о помощи, ни доктрина Трумэна, ни доктрина Эйзенхауэра не дают нам права на вмешательство.

Бывают и такие случаи, когда удар наносится неожиданно, как это было в Чехословакии[139]. Руководители чехословацкой демократии не успели официально попросить нас оказать им помощь. Мы в общем-то знали о существовании такой опасности: более трети чешского парламента и несколько членов кабинета министров придерживались коммунистической ориентации, а во многие местные органы внедрилось много просоветских элементов.

Но федеральное правительство в Праге твердо верило в свою способность выстоять перед надвигающейся угрозой. И ошиблось. Коммунисты в течение буквально нескольких часов захватили власть, не сделав ни одного выстрела.

Мосаддык[140] в Иране и Арбенс в Гватемале пришли к власти нормальным путем, а не в результате государственного переворота, как это случилось в Чехословакии. Поначалу и тот и другой скрывали намерение открыть доступ коммунистам в свои страны. Когда же такие цели стали очевидными, мы оказали поддержку антикоммунистическим элементам в обеих странах. В первом случае — лицам, поддерживавшим шаха, в другом — группе гватемальских патриотов. Все сошло удачно, и коммунистическая опасность была устранена. Правда, правительства, находившиеся у власти в Иране и Гватемале, формально не просили нас о помощи.

Кастро, когда захватил власть на Кубе, не обращался к нам за помощью, чтобы не допустить на остров коммунистов: он сам привел их туда. Подобные кризисы доказывают опасность медленной инфильтрации коммунистов и их сторонников в правительство какой-либо страны, поскольку такой инфицированный кабинет министров конечно же сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать внешним силам вмешаться во внутренние дела государства с целью устранить влияние коммунистов.

Что нам нужно было предпринять против тайной, подпольной, крадущейся тактики, что была использована в 1948 году в Чехословакии, а в последние годы — на Кубе? Ведь Кастро в своих пространных, бессвязных и сумбурных выступлениях не раз хвастал о том, что на заре туманной юности увлекся марксистским учением. И наши специалисты, сильные задним умом, стали утверждать, что нам следовало бы уже давно предпринять надлежащие меры. Какие именно, они благоразумно не уточняли, за исключением сторонников открытой военной интервенции. Дело в том, что тысячи талантливых кубинцев — среди них политические лидеры, бизнесмены и военные, — оказывавшие Кастро всестороннюю поддержку, рисковавшие своим будущим и даже жизнью, в то время не подозревали, что способствовали установлению в стране коммунистического режима. Ныне многие из них — в эмиграции или за решеткой кастровских темниц.