Читать онлайн «Александр Маккуин. Кровь под кожей». Страница 33

Однако Хьюм заметила, что, несмотря на «извращенное представление о женщинах», Маккуин в своей коллекции попытался выразить новые современные веяния. Его костюмы рассказывали об «избитых женщинах, о насилии, о повседневном жалком существовании, которое компенсируется необузданной, насыщенной наркотиками ночной жизнью, походами в клубы, куда принято являться полураздетыми. В таком ракурсе его вещи, возможно, точнее отражают действительность, чем шикарные вечерние платья от Валентино». Она признавала, что Маккуин, как Рей Кавакубо и Вивьен Вествуд, способен сказать что-то новое. Когда Кавакубо впервые показала в Европе свою женскую коллекцию под маркой Comme des Garçons («Как мальчики»), многие зрители выходили из зала, не дождавшись окончания. И когда Вествуд украсила легинсы цвета сырого мяса изображениями пенисов, сама Хьюм призналась, что испытала ужас и отвращение. Однако Хьюм подчеркивала, что важно позволять молодым дизайнерам экспериментировать. «Все новое как раз и должно шокировать, – резюмирует она. – И если что-то вызывает у нас, модных критиков, неодобрительные восклицания… или мы считаем это безвкусным, значит, так тому и быть».[325]

В то время лондонская Неделя моды еще считалась бедной родственницей своих роскошных кузин в Париже и Милане. Как подчеркнул Эдвард Эннинфул во введении к статье в октябрьском номере журнала i-D, посвященной шести новым талантам – в их числе были названы Маккуин, Николас Найтли, Джон Роша, Эйб Хэмилтон, Флайт Остелл и Copperwheat Blundell, – в то время как британской креативностью восхищаются во всем мире, на родине молодые дизайнеры находятся в невыгодном положении в силу своей неопытности в бизнесе и не всегда идеально отточенных навыков. «Мы как никто другой любим похвастать инновационными зрелыми талантами, но лишь разводим руками, когда их сманивают европейские дома высокой моды…» – писал он. Однако молодые кутюрье доказали, что способны создавать одежду, которую хочется носить; кроме того, их отличала деловая хватка. Такое сочетание «предвещало возрождение оклеветанной британской индустрии моды».[326] В интервью Аврил Мэр, которая написала о нем небольшую статью, сопровождавшую репортаж Эннинфула, сказано, что, хотя он «совершенно не шикует», он стремится «вплести традиционные техники ручной работы, свойственные высокой моде, в довольно простые вещи». В основе его творчества лежал известный эротизм – «Секс составляет большую часть того, что я делаю», – говорил Маккуин. По словам Аврил Мэр, дизайнер показался ей больше похожим «на футбольного фаната-хулигана, чем на творца нежной и безупречной одежды, призванной льстить женской фигуре».[327]

При создании тканей Ли обратился за помощью к Флиту Бигвуду, преподававшему в магистратуре колледжа Святого Мартина дизайн текстиля. Флит вспоминает, как через два дня после показа выпускной коллекции Ли появился в колледже в дубленом жилете, плиссированной юбке и джинсах; он злобно пояснил, что хочет делать свою коллекцию. «Достало меня все, – говорил он. – Всем на меня плевать, кроме этой чокнутой богачки [Изабеллы Блоу. – Э. У.]». «Мне понравилась его злость, – вспоминает Флит. – Его вдохновляло желание всех послать, и модную индустрию, и журналистов, и покупателей. Он был разочарован, ему казалось, что никто не отдает ему должное, не понимает, что он может предложить». Бигвуд в то время жил в Стритеме, всего в полумиле от Тутинга, и часто заходил к Ли домой, где наблюдал, как Маккуин «прожигает, рвет» материю или по-другому «издевается» над ней. «Все было так наивно, – вспоминает Флит. – Он рисовал эскизы, кроил и разрабатывал собственные принты. Ему недоставало общей подготовки, потому что он был закройщиком, но это не мешало ему получать удовольствие от всех этапов производственного процесса». Когда Флит увидел коллекцию «Нигилизм», он, по его словам, не пришел от нее в восторг. «Я родился в 1962 году, и, конечно, увлечение панком не обошло меня стороной, но Ли был для панка слишком молод. Меня это слегка покоробило; показалось, что он просто хочет шокировать публику, а ведь мы-то видели и не такое! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что он оказал на стиль такое же большое влияние, как панк, и оно оказалось таким же долговечным».[328]

Марин Хоппер, заведующая разделом моды в американском издании ELLE и дочь актера Денниса Хоппера, пришла от «Нигилизма» в восторг. Весной того же года Ли и Марин познакомились, и он рассказал, как работал на Савил-Роу, где царапал тайные «послания» на подкладке пиджаков. «Я подумала, что это так по-панковски», – сказала Марин, которая позже писала о его творчестве на страницах своего журнала. Позже Маккуин рассказал Изабелле и Детмару Блоу, что спал с Марин в парижском отеле «Кост». «Я была бы первой, кто признал это, будь это правдой, – заметила Марин. – Он всегда держался игриво, но мы никогда с ним не спали. Мы говорили о сексуальной ориентации, он рассказывал, как влюблялся в разных парней. Он был абсолютным, стопроцентным гомосексуалистом. Может быть, он думал, что сама мысль о том, как мы переспали, шокирует его знакомых – они поразятся новизне, точнее, старине».[329] В день показа в зрительном зале была и Бобби Хиллсон. Наблюдая за тем, как модели ходят по обшарпанному залу «Блуберд», оформленному в стиле ар-деко, – дело было еще до того, как центр превратили в модный ресторан, – бывшая наставница Маккуина испытала глубокое чувство удовлетворения. Она поняла, что ее риск оказался оправданным. «У меня мурашки побежали по коже», – сказала она о показе, сравнив его с замечательным театральным спектаклем.[330]

В коллекции «Нигилизм» Маккуин впервые выпустил на подиум моделей в ставших знаменитыми брюках-«бамстерах», или «попках». Талия у них была так занижена, что, по словам одного критика, «виднелась ложбинка между ягодицами».[331] По мнению историка моды Джудит Уотт, что своим происхождением бамстеры, после которых не одно поколение мужчин и женщин носило джинсы или брюки с заниженной талией, обязаны книге Хуана де Алсеги 1589 года «Книга шаблонов портного», которую читал Маккуин (перевод с испанского на английский был сделан в 1978 году). В XVI веке мужчины носили бриджи с заниженной талией, которые сидели на бедрах или ниже. «Добавив современную технику кроя, он открыл целую область эротического интереса, он создал нечто новое», – написала она.[332]

По Маккуину, в основе всего лежал подчеркнутый эротизм. Введя в обиход бамстеры, Маккуин познакомил представителей обоих полов с достоинствами S-образного изгиба, который художник У. Хогарт называл «линией красоты» и по которому тосковал герой одноименного романа Алана Холлингхёрста 2004 года. «Я хотел удлинить фигуру, а не просто выставить напоказ зад, – говорил Маккуин о своих бамстерах в 1996 году. – Для меня это – не столько ягодицы, сколько нижняя часть спины – самая эротическая часть тела, как мужского, так и женского».[333]