Читать онлайн «Александр Маккуин. Кровь под кожей». Страница 26

Когда Маккуин закончил платья, которые назвал «дневной одеждой, которая может служить и вечерней», и присовокупил, что образами послужили «проститутки XIX века»,[255] в колледж пришел Джон Маккиттерик, желавший увидеть готовую коллекцию. Его изумило то, что он увидел. «Отчетливо помню: если смотреть на платья сбоку, а не спереди, вы видели необычайный птицеподобный силуэт, – говорит он. – Маккуин всю жизнь любил птиц, но в его коллекции угадывалось и нечто другое. Сама мысль о том, чтобы сгладить талию и укоротить ноги, намекала в некотором смысле на гомоэротику». Маккиттерику коллекция напомнила подчеркнуто сексуальные образы Тоуко Лааксонена (Том оф Финланд), рисовальщика, который изображал мужчин «с короткими и толстыми ногами и удлиненными торсами». Маккуин «применил к девушкам эти маскулинные элементы, и результат получился поразительный; его вещи выглядели очень сексуально». Кроме того, Маккиттерик понял, что колледж Святого Мартина укрепил уверенность Ли в своих силах. «Колледж его сильно изменил, – говорит он. – Он стал более осведомленным и более уверенным в том, о чем говорил. Он понял, что гораздо талантливее, чем большинство студентов и преподавателей. Уже мог со знанием дела рассуждать о мире, о моде и о текущих событиях. Он стал другим. Колледж Святого Мартина дал ему то, что он искал».[256]

В день показа, в марте 1992 года, Ли и Саймон Англесс вышли из дома Саймона в Тутинге и поехали в Челси. Показы проходили в бывших казармах на Кингс-Роуд. Перед началом все были в напряжении; царила суматоха – многое предстояло доделать. Закончив подготовку за кулисами, друзья пошли искать Луизу Уилсон, так как Ли хотел кое-что уточнить. «А она достала из сумки духи, брызнула ему в лицо и заорала: «Мать твою, от тебя воняет!» – вспоминает Саймон. – Ли упал на пол и сказал: «Ну ты и сука!»[257] Зрители начали занимать места; они понятия не имели о том, что произошло. Пригасили свет, и начался показ. Джойс, мать Ли, и ее невестка Рене, которые сидели в зале, с удовольствием смотрели на платья и красивых моделей, но, когда на заднике зажглись слова «Ли Маккуин», они целиком погрузились в происходящее. В конце концов, они обе знали, какой путь проделал Ли. «Для меня в то время это стало кульминацией – видеть его на выпускном показе», – сказала Джойс в 1997 году.[258] Модели выходили на подиум под барабанный бой из динамиков. Ли представил всего десять костюмов, в том числе черный шелковый пиджак с баской в комплекте с узкой красной юбкой, жакет из розового шелка с узором из колючей проволоки с черными брюками и черным бюстье и юбку из набивного ситца, покрытую журнальными вырезками из папье-маше и прожженными пятнами, которую дополнял черный жакет с фантастически длинными и заостренными лацканами. Маккуин вплел в узоры на ткани и вложил в прикрепленные плексигласовые кармашки пряди своих волос – и иногда лобковые волосы. Первая страница его обоснования – документа, в котором он должен был изложить подробный анализ своей коллекции, – была посвящена «генеалогическим изысканиям его матери и Джеку-потрошителю… а к обложке он тоже приклеил лобковые волосы».[259] Позже Маккуин попытался объяснить свое решение вплести волосы в свои вещи: «Мысль о волосах пришла из Викторианской эпохи. Тогда проститутки продавали свои волосы, и покупатели дарили их на память своим возлюбленным, – сказал он. – Для меня волосы в плексигласовых кармашках стали своего рода подписью, фирменным знаком. В первых коллекциях я использовал собственные волосы; я как будто отдавал с коллекциями часть самого себя».[260]

Маккуин назвал коллекцию Jack the Ripper Stalks His Victims («Джек-потрошитель подстерегает жертв»). В каком-то смысле он считал себя своего рода серийным убийцей-стилистом, который кромсает и режет ткань, чтобы преобразить женский силуэт в более приятную с эстетической точки зрения форму. Но включение в костюмы собственных волос еще и символизировало его идентификацию с жертвами на эмоциональном уровне. В его жесте прослеживалось и нечто удивительно романтичное. Как утверждал Маккуин, в Викторианскую эпоху проститутки продавали свои волосы из экономических соображений; затем покупатели дарили сделанные из их волос локоны возлюбленным в знак привязанности. Маккуин питал надежду, что та же романтика будет пронизывать его жизнь и что он сумеет отойти от уродливой действительности, в которой были эксплуатация и сексуальные домогательства, и стать лучше, мягче, ровнее. Для него талисман в виде локона, вшитого в одежду, означал: он верил в то, что однажды сила любви его преобразит.

Маккуин вложил в свою первую коллекцию столько сил – как физических, так и эмоциональных, – что надеялся занять первое место и получить в награду возможность демонстрировать свою коллекцию не только однокурсникам и преподавателям. Но первое место досталось студенту по имени Кеи Кагами. В то время Луиза Уилсон любила японские мотивы. Позже она призналась Реве, что благоволила к дизайнеру, родившемуся в Токио, еще и потому, что «он был гораздо организованнее большинства из нас, все его вещи казались законченными и совершенными… Но Ли был очень огорчен, что не выиграл конкурс, потому что считал, что заслужил награды».[261] Так казалось не только ему одному. «Он был выдающимся студентом, с самого начала было ясно, что он – просто чудо», – говорил Лесли Горинг, продюсировавший показ.[262] Бобби Хиллсон, правда, призналась, что выпускная коллекция Маккуина ее слегка разочаровала, «но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что была не права».[263] Ли окончил колледж Святого Мартина не с отличием, а с обычным дипломом, «как все остальные».[264]

На следующий день Ли и Ребекка пришли в колледж; они сидели в коридоре напротив кабинета Бобби Хиллсон, когда той неожиданно позвонила Изабелла Блоу. Влиятельная стилистка, которая тогда работала в британском издании Vogue, была на выпускном показе, и коллекция Маккуина так ей понравилась, что она захотела приехать в колледж и еще раз взглянуть на его вещи. «Я сидела на полу, даже мне не удалось достать билет с местом на выпускной показ в колледже Святого Мартина, и вдруг я увидела нечто выдающееся, и мне захотелось купить всю коллекцию, – признавалась она позже. – Меня поразили яркие цвета. Он сшил черное пальто, но подбил его человеческими волосами, а подкладку сделал кроваво-красной, так что оно стало похожим на человеческое тело – плоть и кровь. Мне показалось, что ничего красивее я в жизни не видела. Я сразу поняла, что он особенный, очень современный, ниспровергатель традиций».[265] Когда Ребекка узнала, что коллекцией Ли заинтересовалась Блоу, она повернулась к другу и сказала: «Ты станешь по-настоящему знаменитым». В ответ Ли только расхохотался. «Но по его лицу я поняла, что он очень взволнован, – вспоминает Ребекка. – И за одну ночь все переменилось».[266]