Читать онлайн «Гитлер на тысячу лет». Страница 16

Я привёл с собой триста молодцов, готовых на всё.

За полчаса моего выступления министр Сегерс превратился в кусок дерьма.

Это стало самым громким скандалом в довоенной Бельгии.

Так же как и Филипс, Сегерс подал на меня в суд, потребовав выплаты в три миллиона франков на восстановление «своей чести и достоинства». Восстановления чего?! Какой чести? Кто из этих политиканов и финансовых мошенников мог иметь хоть какое-то представление о чести?

Суд состоялся. Я был только триумфально оправдан (хотя, видит Бог, тогда я совершенно не разбирался в «тонкостях» правосудия!), а Сегерс, государственный министр, был осуждён как заурядный прохвост.

«Вы знамя католической партии!» — воскликнул, обращаясь к нему, накануне процесса сенатор по имени Струйе (Struye), смахивающий телосложением на провинциального парикмахера, с жабьей физиономией, украшенной очками. Эта очкастая жаба, после «Освобождения», обретя на старости лет призвание к мясницкой работе, отомстила за приговор, вынесенный в своё время его «знамени», приговорив к расстрелу более сотни наших товарищей.

Предвоенная бельгийская демократия практически ничем не отличалась от других демократических режимов того времени, слабых и подверженных всем искушениям.

Все они были замешаны в скандалах того времени — достаточно вспомнить дело Бармата (Barmat) в Германии, Ставиского во Франции (оба, к слову сказать, были евреями).

Но каждый раз полицейские власти спешно заметали все следы этих грязных делишек. Бармат ранним утром был найден мертвым в своей камере. Ставиский другим ранним утром был застрелен в упор сыщиками, взявшими накануне ночью в осаду его виллу в Шамониксе, которые, тем самым, сняли тяжкий груз ответственности с орды левых политиканов, щедро осыпавших его деньгами Франции в обмен на собственную безопасность.

В Бельгии — и никто никогда мне этого не простит — я не спасал Стависких, будь они валлонцами или фламандцами, и не позволил бы никому спасти их. Напротив, я держал их грязные головы под водой до тех пор, пока на поверхности не появлялся последний пузырёк.

Но всякий раз, когда я устранял очередного прогнившего политика, прикрывающегося своим «католичеством» — что меня возмущало больше всего! — моё новое «преступление» вписывалось в чёрную книгу кардинала.

Боже мой, но ведь именно он должен был с треском выкинуть их из церквей!

Однако нет, виновником был я, честный католик, который выкидывал прочь этих финансово-политических прохвостов, трусливо прячущихся в исповедальнях!

В декабре 1936 г. кардинал обратился в Ватикан, пытаясь добиться осуждения рексизма. Он потерпел поражение. Схоронившись за спинами своей хромой, горбатой и косой прислуги в своём епископском дворце, он пристально следил за каждым моим шагом. Он поджидал своего часа.

Выборы-плебисцит Ван Зеланд против Дегрелля, состоявшиеся 11 апреля 1937 г. наконец предоставили ему возможность исподтишка нанести мне удар из-за угла. Буквально в последние минуты избирательной компании, когда предпринять ответные меры было просто технически невозможно, он внезапно выкинул трюк, достойный времён средневековья.

Человек, носящий митру на голове, со свирепостью и крайней нетерпимостью, которых сегодня более не может позволить себе ни один публичный католический деятель, бросился в чисто выборные склоки, где католичеству было совершенно нечего делать, выступив urbi et orbi с грозным заявлением, откровенно запрещающим голосовать за меня!

Но и это ещё не всё. Вдобавок ко всему, он открыто, пригрозив осуждением в грехе, запретил верующим воздерживаться от голосования или голосовать против всех, к чему были склонны многие бельгийские католики, которые, даже не будучи сторонниками РЕКСа, тем не менее, не хотели отдавать свои голоса кандидату, выдвинутому крайне левыми партиями, который, к тому же, по слухам также был замешан в очень грязной финансовой афёре.

Скандал разразился уже летом того же года. Стало известно, что кардинальский протеже с несколькими своими сообщниками не постыдился втайне присвоить жалования крупных чиновников «Национального Банка», которые числились умершими по спискам гражданского состояния, но которых Ван Зеланд и его клика продолжали числить в живых в списках жалованья государственного банка Бельгии!

Ван Зеланд и его шайка прозвали эту чёрную кассу «кубышкой». Они бесстыдно опустошали её каждый месяц, обворовывая государство, и вдобавок к этому, благодаря этим махинациям, утаивая налоги!

Политико-финансовые нравы демократов до 1940 г. были таковы, что человек, использовавший мертвые души чиновников, чтобы набить свои карманы за счёт государства, мог стать премьер-министром!

Ван Зеланд — губы гузкой, с рукой, прижатой к сердцу, — клялся своим избирателям-католикам, что он защитит Отечество и Честь перед лицом рексистской угрозы! Надо было слышать как этот плаксивый и чопорный лже-апостол, более острый на язык, чем миллионы бритвенных приборов «Жилетт», разыгрывал из себя мученика за демократию: «Я спокойно и безмятежно иду своим путём, невзирая на все козни, его затрудняющие!».

Попробуйте-ка с десяток раз быстро повторить эту тарабарщину: «Я спокойно и безмятежно иду своим путём, невзирая на все козни, его затрудняющие!». Затем он возводил умиленный взор к небесам, населённым праведниками и архиепископами!

И что же! Этот торговец «мёртвыми душами» банковских чиновников несомненно был чемпионом среди борцов с «фашизмом» накануне Второй мировой войны!

Чтобы спасти его от поражения, которое, судя по результатам опроса общественного мнения, проведённом министерством внутренних дел за три дня до выборов, было неизбежно, кардинал за несколько часов до выборов принялся размахивать своим пастырским посохом, как троглодит своей дубиной.

Угрожая осуждением в грехе, он вынудил сто тысяч брюссельских католиков проголосовать за этого карманного воришку, который, как выяснилось в том же 1937 г., был по уши замешан в скандале, связанном с упомянутой «кубышкой», и должен был — навсегда! — покинуть свой пост главы бельгийского правительства, тогда как многие из его коллег-некрофилов из «Национального банка» — во главе с министром — покончили жизнь самоубийством с интервалом в несколько дней; казалось, что от Брюсселя до Антверпена прозвучала настоящая канонада револьверных выстрелов!

Но тогда, 11 апреля 1937 г. хранитель «кубышки», Ван Зеланд, осыпанный благословениями, взошёл победителем на подмостки антинацизма. Понятно, что принадлежность к католической церкви серьёзно осложняла мою политическую жизнь. Будь я неверующим, мне не пришлось бы испытать на себе это отвратительное давление, этот шантаж верующих со стороны лица, принадлежащего к высшему духовенству, которое использовало свой пастырский посох как дубину. Или я просто дал бы пинка этому политиканствующему прелату, заставив его кувыркаться в воздухе, вместе с его митрой, его туфлями и его золоченым посохом!