Читать онлайн «После смерти Пушкина: Неизвестные письма». Страница 15

Письма эти опровергают неправильные суждения о Наталье Николаевне Пушкиной, основанные главным образом на недосто­верных источниках, многие из которых отражают враждебное от­ношение к Пушкину и его жене некоторых современников. «Зло­словие, — говорит сам Пушкин, — даже без доказательств оставляет почти вечные следы. В светском уложении правдоподобие равня­ется правде, а быть предметом клеветы — унижает нас в собствен­ном мнении». Поразительные слова, как будто сказанные поэтом о самом себе! Клевета, родившаяся в великосветском обществе, преследовала Пушкина и его жену, унижала его достоинство и как великого писателя, и как человека.

Вот эти «почти вечные следы» злословия и правдоподобия, приравненные к правде, и послужили основанием для некоторых исследователей, чтобы нарисовать резко отрицательный образ Натальи Николаевны, а Пушкину инкриминировать преступную связь со свояченицей. Этому в значительной степени способство­вали письма и воспоминания некоторых современников, порой да­же из ближайшего окружения поэта.

Умирая, Пушкин завещал своим друзьям защищать жену от клеветы и сплетен петербургского великосветского общества. Пред­чувствуя, что ее ожидает после его смерти, он говорил: «Она, бед­ная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении люд­ском». И он оказался прав. «Мнение людское» сумело так оклеве­тать его жену, что в течение многих и многих десятилетий оно почти не подвергалось пересмотру и редкие голоса, пытавшиеся встать на ее защиту, тонули в море осуждения. И если раньше, в преддуэльный период, на Наталью Николаевну клеветали «по всем углам гостиных» и писали пасквили и анонимные письма, то после гибели поэта об этом говорилось и писалось уже открыто. Ее обви­няли в том, что она женщина неумная и ветреная, что ее легкомыс­ленное поведение послужило поводом к дуэли; ее упрекали в беcсердечии, говорили, что горе ее неглубоко, преходяще, что она скоро забудет мужа. В литературе более позднего периода мелька­ли утверждения, что вдова поэта по возвращении в Петербург про­должала вести легкомысленный, светский образ жизни.

Но главное во всем этом то, что до недавнего времени «молча­ли» сама жена Пушкина и ее сестры, и это позволяло приписывать им мысли, чувства и поступки, отраженные в ряде «свидетельств» современников, несомненно, пристрастных и недостоверных. И вот эти немые действующие лица заговорили...

Трудно переоценить значение писем Пушкиной. Четырнад­цать ее писем к старшему брату Дмитрию Николаевичу Гончарову, написанные при жизни Пушкина, вошли в книгу «Вокруг Пушки­на». Но в дальнейшей работе над архивами нами было обнаружено множество важных и интересных ее писем за период вдовства и второго замужества (1838—1863 гг.). Мы имеем в виду главным образом письма Натальи Николаевны к тому же брату, хранящиеся в Центральном государственном архиве древних актов, а также пи­сьма ко второму мужу Петру Петровичу Ланскому - в архиве ее до­чери А. П. Ланской, в замужестве Араповой, находящемся в Институте русской литературы АН СССР. Письма из архива Араповой — это письма-дневники, так их характеризует и сама Наталья Нико­лаевна: «Мои письма это дневники, где я пишу о всех своих чувст­вах, плохих и хороших».

Но в этих длинных письмах-дневниках Наталья Николаевна за­писывала также очень подробно все мелочи текущей жизни дома. Естественно, что эти дневниковые записи помещать целиком бы­ло бы нецелесообразно, поэтому мы публикуем из них то главное, то важное, что, по нашему мнению, характеризует Наталью Николаевну как человека.

Что было известно о том, как жили после гибели Пушкина вдо­ва и дети поэта? Очень мало. Были письма. Письма самой Натальи Николаевны, ее родных. Казалось бы, зная ее больше после смер­ти мужа, мы могли бы лучше понять, какою она была и при его жизни. Но все, что носило дату 1838 года и далее, как это ни стран­но, не привлекало внимания исследователей: эти письма просто не читали, а если и читали, то относились к ним с предубеждени­ем, с заранее «запрограммированным» осуждением.

Новые эпистолярные материалы позволили во многом расши­рить и углубить наши представления об этой женщине, о ее харак­тере, мыслях и чувствах, увидеть в ней то, что так прекрасно и проникновенно выражено самим Пушкиным: «Жена моя пре­лесть, и чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, чис­тое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Бо­гом».

Вдумываясь в эти слова, невольно сожалеешь, что некоторые современники, даже близкие поэту лица, поверхностно судили о Пушкине и его жене, приписывали Наталье Николаевне легкомыс­ленное, а порою и равнодушное отношение к семье. А между тем приводимые в книге письма говорят нам о том, как высоко ставила она долг жены и матери, как нежно и беззаветно любила детей, как щедро была наделена таким великим свойством человеческой ду­ши, как доброта, о чем говорит и сам Пушкин.

Несомненно, большой интерес представляют и новонайденные письма Александры Николаевны Гончаровой, в замужестве Фризенгоф, и Екатерины Николаевны Гончаровой, в замужестdt Дантес-Геккерн. Сестры Гончаровы, жившие вместе с Пушкиными в период 1834—1837 годов, тесно общавшиеся с ними и в какой-то степени бывшие участницами преддуэльных событий, уже нашли отражение в книге «Вокруг Пушкина». Публикуемые в новой книге письма не только значительно пополняют наши сведения о них, но и позволяют дать новое освещение таким, например, вопросам, как отношение Александры Гончаровой к Пушкину, а также Ната­льи Николаевны и семьи Гончаровых к Екатерине Дантес и т. д.

Неизвестные письма А. Н. Гончаровой-Фризенгоф и ее мужа Густава Фризенгофа поистине заставили заговорить бродзянские портреты: они рисуют нам очень живо семейную жизнь Фризенгофов, Александру Николаевну как добрую, любящую жену и забот­ливую мать. Великолепным французским языком написаны письма Густава Фризенгофа, свидетельствующие о его глубокой, искрен­ней любви к жене и теплом отношении к ее родным.

Впервые читатель узнает и о судьбе Екатерины Дантес, уехав­шей за границу вслед за своим мужем, высланным из России. Эти очень интересные письма, хранящиеся в ЦГАДА, говорят нам о трагической судьбе этой женщины, навсегда порвавшей с роди­ной, в силу самолюбивого своего характера никогда не признававшей вины мужа, а может быть, и своей...

В книге приводятся письма и выдержки из писем членов семьи Гончаровых: Ивана Николаевича, брата Натальи Николаевны, и ее родителей — Натальи Ивановны и Николая Афанасьевича, до­полняющие и поясняющие некоторые письма других корреспон­дентов. К сожалению, в архиве сохранилось мало писем младшего из Гончаровых, Сергея Николаевича. Это, вероятно, объясняется тем, что он жил в Москве, часто приезжал в Полотняный Завод, общался с Дмитрием Николаевичем и в Москве, и у матери в Яропольце и особой надобности в переписке не было. Имеющиеся в ЦГАДА его письма посвящены главным образом хозяйственным делам московского дома Гончаровых и тяжелому материальному положению семьи самого Сергея Николаевича.