Читать онлайн «Разведенные мосты». Страница 6

— Его друзья — мои друзья. Вот вам ключи от комнаты, располагайтесь и будьте как дома.

Вечером мы с Бидзиной гуляли по берегу моря и зашли в домик, где он отдыхал со своими друзьями. Тут на втором этаже в большой комнате две официантки накрывали стол. Из других комнат, — а их было пять или шесть, — выходили молодые грузины, Бидзина мне их представлял, и скоро образовался шумный весёлый кружок, в который как-то незаметно втянулся и я, и вот уже сидел с ними за столом, разделял трапезу. Однако еда тут была далеко не монастырской — с наличием вина, коньяка и русской водки. Я с ужасом подумал, что вот сейчас и мой Бидзина снова будет пить, как он пил прежде, но, к счастью, этого не случилось. Бидзина не пил, да ему и не предлагали. К своему удовольствию, я заметил, что грузины больше пили вино, а коньяк и водку пили немногие, да и то малыми дозами.

Возле меня сидел пожилой грузин, сказавший мне:

— Не имел чести вас встречать, но роман ваш «Подземный меридиан» читал и с двумя статьями Феликса Кузнецова о романе также знаком. Я профессор, преподаю русскую литературу в Тбилисском университете.

Профессора звали Вано Заримба. Для меня он оказался большим подарком. В последующие дни я видел, что Бидзина был всё время занят, а мой тёзка Вано всегда был рад составить мне компанию, интересно рассказывал обо всём, что нас тут окружало, а со временем становился всё откровеннее и заходил в такие деликатные уголки, которые, казалось бы, выходили за рамки мужских откровений. Бидзину он не щадил и выказывал к нему явную непочтительность. Горячо меня убеждал в неискренности этого человека и даже в его тайных замыслах.

— Вы ему нужны. О-о-о!.. И ещё как! Ну, какой он писатель? Ну, что-нибудь там начирикал из школьной жизни, — он же двадцать лет был директором школы, — ну, и что?.. Кому нужны его творения? Положим, здесь, в Грузии, он и тиснет что-нибудь, но если ты печатаешься на грузинском языке — кто тебя знает? Кому ты нужен?.. Они, грузины, и сами-то всё больше на русском говорят. Если же писатель, — ну, накропал дюжину рассказов, тиснул их на своём родном… А какой у тебя родной? Сванский, мингрельский, аджарский?.. Но, может быть, осетинский? Осетия ведь тоже Грузия. И что дальше? Кому ты нужен?..

Такие откровения резали слух, я думал: «Что же ты, милый, о своём родном языке так говоришь?.. Наконец, вы же товарищи, грузины!..»

Но потом узнал: Вано не грузин, он абхаз. А грузины и абхазы, как он мне рассказал, настолько разные люди… Это как бы гусь и курица.

Вспомнил я, как мы с Фёдором Григорьевичем Угловым и нашими жёнами отдыхали в Сухуми и там нас пригласил пообедать министр юстиции Абхазской автономной республики. Он тоже был абхаз и в адрес грузин всё время говорил одни колкости. Рассказал, как в Тбилиси умер секретарь ЦК грузинской компартии, русский по национальности. Хоронили его при большом скоплении народа. Шеварднадзе, бывший тогда начальником КГБ Грузии, послал своих «мальчиков» послушать, о чём там говорят люди. Мальчики послушали и доложили: «Люди говорят: был один порядочный человек в грузинском правительстве, да и тот умер».

С Вано мы подружились. И утром, и днём, и вечером гуляли по берегу моря. Погода была хорошая, и мы все дни проводили на воздухе.

Бидзина с нами тоже гулял, но он куда-то отлучался — и надолго. Вано говорил:

— Вы не удивляйтесь и не обижайтесь на него: грузины народ не простой, мы много веков живём с ними вместе, а до конца понять их не можем. Недаром говорят: восток — дело тонкое. Они люди восточные.

— А вы?.. Вы же тоже…

— Ну вот, я снова встречаюсь с русским, который нас не очень хорошо знает. Вы надписи на местах общественного пользования у нас в Абхазии видели?

— Да, конечно, — алфавит у вас наш, славянский.

— А людей с серыми, зелёными и даже синими глазами видели?

— Да, у вас много таких. Но такие глаза и у грузин есть.

— Да, есть. Но какова пропорция? Каковы лица? Каковы улыбки? Я абхаза по улыбке узнаю. Улыбкой душа открывается. Он если русского встретит, непременно улыбнётся вам. И пусть вы ему не знакомы, а он улыбается. Мы русского человека за брата принимаем, а вы почти все думаете: абхазы те же грузины, тоже восточные люди.

Подумав, продолжал:

— Мы, конечно, не славяне, нет, но… и не грузины. Я много размышляю над сутью национальности, и даже книгу написать хочу, однако боюсь встретить непонимание и даже враждебность. И прежде всего, со стороны вас, русских. Для русских национальный вопрос закрыт на семьдесят лет нашего столетия, вам его Ленин, а потом и наш земляк Сталин запретили. Правда, Сталин после войны сказал хорошие слова о русских, но заметьте: за всю жизнь он отвесил вам комплимент всего лишь один раз. А до того он всех нас величал винтиками в громадной государственной машине. Да и все цари ваши, урождённые от немцев, также валили всех нас в кучу. Властители, восседавшие на русском троне после Петра Великого, как огня боялись русского национализма, а потому это слово после Октябрьской революции и стало у вас в России ругательным. Большевистская власть боялась, как бы из русского человека не вылезло это страшное чудовище — национализм. А между тем в национальности и скрыта вся суть человека. Без осознания своей национальности человек подобен сухой траве перекати-поле. Несёт его по жизни ветер, а куда несёт, он и сам не знает. Да вы вот послушайте, как трактуется национализм в энциклопедических словарях разных стран.

Вано вынул из кармана толстую записную книжку, — такие бывают у поэтов и писателей, — и стал читать:

Американский словарь Вебстера:

«1. Преданность своему народу.

2. Защита национального единства или независимости».

Японская энциклопедия: «Национализм — всеобщая приверженность и верность своей нации».

Британская энциклопедия: «Национализм — это верность и приверженность своей нации, или стране, когда национальные интересы ставятся выше личных или групповых интересов».

Американский политический словарь (он выдержал девять изданий): «Национализм отождествляется с социальными и психологическими силами, которые зародились под действием уникальных культурных, исторических факторов, для того, чтобы обеспечить единство, воодушевление в среде данного народа посредством культивирования чувства общей принадлежности к этим ценностям. Национализм объединяет народ, который обладает общими культурными, языковыми, расовыми, историческими, или географическими чертами, или опытом и который обеспечивает верность этой политической общности».

А вот как перевернул с ног на голову эту важнейшую для всякого народа истину наш отечественный словарь Ожегова: