Читать онлайн «Бронированный кулак вермахта». Страница 52

Динглер указывает, что сперва этой высоте не придавали серьезного значения, полагая, что она будет занята, как только подтянется вся дивизия. Он говорит: «Если бы мы знали, сколько хлопот доставит нам эта самая высота и какие большие потери мы понесем из-за нее в последующие месяцы, мы бы атаковали более энергично». Динглер делает следующий вывод:

«Этот случай послужил нам полезным уроком. Если нам не удавалось выбить русских с их позиций, осуществить прорыв или окружение в момент, когда мы еще быстро продвигались вперед, то дальнейшие попытки сломить сопротивление противника обычно приводили к тяжелым потерям и требовали сосредоточения больших сил. Русские — мастера окапываться и строить полевые укрепления. Они безошибочно выбирают позиции, имеющие важное значение для предстоящих боевых действий. Так было и с этой высотой, где русские могли долго обороняться и держать под наблюдением наши тылы».

Балка, удерживаемая русскими, находилась в тылу 3-й моторизованной дивизии. Она была длинной, узкой и глубокой; проходили недели, а ее все никак не удавалось захватить. Изложение Динглером боевых действий показывает, какой стойкостью отличается русский солдат в обороне:

«Все наши попытки подавить сопротивление русских в балке пока оставались тщетными. Балку бомбили пикирующие бомбардировщики, обстреливала артиллерия. Мы посылали в атаку все новые и новые подразделения, но они неизменно откатывались назад с тяжелыми потерями — настолько прочно русские зарылись в землю. Мы предполагали, что у них было примерно 400 человек. В обычных условиях такой противник прекратил бы сопротивление после двухнедельных боев. В конце концов русские были полностью отрезаны от внешнего мира. Они не могли рассчитывать и на снабжение по воздуху, так как наша авиация в то время обладала полным превосходством. В ночное время одноместные открытые самолеты с большим риском часто прорывались к окруженным русским и сбрасывали незначительное количество продовольствия и боеприпасов.

Не следует забывать, что русские не похожи на обычных солдат, для которых снабжение всем необходимым имеет большое значение. Мы неоднократно имели возможность убедиться в том, как немного им нужно.

Балка мешала нам, словно бельмо на глазу, но нечего было и думать о том, чтобы заставить противника сдаться под угрозой голодной смерти.

Нужно было что-то придумать.

Истощив весь запас хитроумных уловок, которым нас, штабных офицеров, в свое время учили, мы пришли к выводу, что нужно обратиться за помощью к боевым командирам, непосредственно выполняющим задачу. Поэтому мы вызвали наших лейтенантов и попросили трех из них разобраться в обстановке и предложить что-либо полезное. Через три дня они представили свой план. По этому плану предполагалось разделить балку на несколько участков и расположить танки и противотанковые орудия прямо против окопов русских, после чего наши штурмовые подразделения должны были подползти к окопам и выбить оттуда противника.

Все произошло согласно плану — русские даже не ожидали, что к ним вот так просто придут и попросят из окопов, но несколько ручных гранат и орудийных выстрелов оказались убедительным приглашением. Мы были поражены, когда, сосчитав пленных, обнаружили, что вместо 400 человек их оказалось около тысячи. Почти четыре недели эти люди питались травой и листьями, утоляя жажду ничтожным количеством воды из вырытой ими в земле глубокой ямы. Однако они не только не умерли с голоду, но еще и вели ожесточенные бои до самого конца».

А в это время немецкие войска продолжали наступление на Сталинград, стремясь овладеть городом. Русские оказывали решительное сопротивление, и наступающим частям приходилось вести бои за каждую улицу, за каждый квартал, за каждый дом. Потери были огромны, боевой состав частей угрожающе сокращался.

Сталинград находится на западном берегу Волги, имеющей здесь ширину свыше 3 км, и тянется с севера на юг более чем на 30 км. В центральной части города расположены заводы, а на окраинах находятся, вернее находились, небольшие деревянные жилые дома. Крутой берег реки представляет прекрасную позицию для обороны, и небольшие очаги сопротивления держались здесь до тех пор, пока Сталинград вновь не перешел в руки русских. Русские умело использовали в своей обороне прочные заводские здания, и выбить их оттуда можно было лишь ценой огромных потерь. По личному приказу Гитлера в Сталинград были срочно переброшены по воздуху пять саперных батальонов, но через несколько дней от них почти ничего не осталось. Правда, все эти очаги сопротивления не оказывали никакого влияния на общую обстановку в районе Сталинграда, но Гитлер считал ликвидацию противника в городе вопросом политического престижа. Так были принесены в жертву многие лучшие соединения, и немецкие войска понесли невосполнимые потери.

В ходе этих боев части 14-го танкового корпуса удерживали оборонительные позиции на северном участке Сталинградского фронта. Местность была ровной и открытой, слегка повышающейся к северу, но зато в полосе 3-й моторизованной дивизии было трудно выбрать позицию, которая не просматривалась бы русскими — они все еще удерживали упомянутую выше высоту. Штаб дивизии расположился в неглубокой балке, и Динглер в связи с этим отмечает: «Мы просидели там два месяца и пережили не один неприятный момент». И добавляет: «Наша балка обладала единственным преимуществом: ни один из старших начальников не рисковал появиться в нашем расположении».

В начале сентября русские с целью облегчить положение защитников Сталинграда стали предпринимать атаки на фронте 14-го танкового корпуса. Ежедневно свыше 100 танков в сопровождении крупных сил пехоты (массирование пехоты вообще было характерно для действий русских) атаковали позиции немецких войск. Наступление велось по принятому у русских принципу: уж если «Иван» решил что-то захватить, он бросает в бой крупные массы войск до тех пор, пока не достигнет поставленной цели или не исчерпает всех своих резервов. Атаки против северного участка продолжались до конца октября, и Динглер по этому поводу делает следующие замечания:

«Я не преувеличиваю, утверждая, что во время этих атак мы не раз оказывались в безнадежном положении. Тех пополнений в живой силе и технике, которые мы получали из Германии, было совершенно недостаточно. Необстрелянные солдаты не приносили в этих тяжелых боях никакой пользы. Потери, которые они несли с первого же дня пребывания на передовой, были огромны. Мы не могли постепенно „акклиматизировать“ этих людей, направив их на спокойные участки, потому что таких участков в то время не было. Невозможно было также и отозвать с фронта ветеранов, чтобы организовать должную подготовку новичков».