Читать онлайн «Пляска смерти.». Страница 33

Покинув Гнаденбург, мы получили новую боевую задачу: освободить древнюю (видимо, все-таки захватить. — Ред.) Военно-Грузинскую дорогу — наступать в направлении на Владикавказ (или Орджоникидзе, как этот город переименовали большевики), чтобы расчистить путь на Тифлис (Тбилиси). (Военно-Грузинской дорогой называется отрезок трассы, ведущей с Северного Кавказа в Закавказье от Владикавказа (в 1931–1944 и 1954–1990 гг. — Орджоникидзе, в 1944–1954 гг. — Дзауджикау) до Тбилиси через Дарьяльское ущелье Терека, Крестовый перевал и долины рек Арагви и Кура до Тбилиси. Длина 208 километров. Проложена в конце XVIII в. русскими войсками, в дальнейшем совершенствовалась. — Ред.)

Наши сердца непроизвольно сжались при виде величественных Кавказских гор, возвышавшихся у горизонта, но мы тем не менее ожидали предстоящее сражение полностью уверенными в успехе. С наступлением утра на нас вместе с бомбами посыпались и листовки со следующим текстом: «Каждый из вас идет навстречу своей гибели. Кавказ станет могилой гитлеровских армий». Солдаты, читая, смеялись и выбрасывали их или использовали для других целей, поскольку бумаги нам постоянно не хватало.

Настроение мое заметно улучшилось, чего уже давно не наблюдалось. Все свидетельствовало о том, что Германское командование старалось избегать на Кавказе ошибок, допущенных на Украине. Особенно хорошо складывались отношения с мусульманскими народами. По всему Кавказу формировались из добровольцев кавалерийские части, оказавшие впоследствии существенную помощь в разведывательных, а иногда и в боевых операциях, и мы постоянно видели зеленое знамя пророка развевающимся рядом с нашими знаменами. Был издан строгий приказ, в котором говорилось, что кавказские народы — наши друзья и что обращаться с ними следует соответствующим образом при любых обстоятельствах, даже в мелочах. Предпринимались и немалые усилия пропагандистского характера для налаживания взаимопонимания и — за малыми исключениями — с неизменным успехом. (Однако в дальнейшем почти все народы Кавказа по планам Гитлера должны быть истреблены, а освободившиеся земли планировалось заселить «элитой германской нации» из горных регионов — Тироля, Баварии, Судет. — Ред.)

Штабу генерал-полковника фон Клейста (командующий 1-й танковой армией, с ноября 1942 г. — группой армий «А» на Кавказе. — Ред.) были специально приданы два политических советника — генерал от кавалерии Кюстрин и фон Херварт, — отвечавших за правильное и разумное обращение с представителями кавказских народностей. Кюстрин, сын московского книготорговца немецкого происхождения, юные годы провел в российской столице. С началом русской военной кампании 1941 г. он впал в немилость, поскольку, вопреки сложившемуся мнению, постоянно напоминал о действенной мощи Красной армии, и в конце концов, оказавшись не у дел, прозябал в Грюнвальде, пока о нем не вспомнил Клейст и не попросил откомандировать Кюстрина к нему в качестве политического советника. Создание подобной должности отвечало интересам как. Германии, так и многих народов Кавказа: карачаевцев, кабардинцев, осетин, ингушей, азербайджанцев и калмыков (см. примечание выше. — Ред.).

Эта древняя страна, где в горных аулах до сих пор, как и тысячу лет назад, жива легенда о Прометее, всегда доставляла России много хлопот. Именно здесь в XIX в. Шамиль, признанный вождь мусульманских горных племен (имам в 1834–1859 гг.), вел длительную героическую борьбу с царскими войсками (сдался в плен в 1859 г. после штурма аула Гуниб). Именно здесь в 1934 г. советские дивизии использовали броневики, артиллерию и авиацию, чтобы сломить очаги сопротивления горцев. (Автор что-то слышал, но материал изучил плохо. К сожалению, после смуты 1917–1922 гг. ситуация здесь долго была нестабильной. Если в 1918–1920 гг. большевики поощряли анархию горцев, наносивших удары в спину белым армиям, то в дальнейшем, укрепившись, подавляли все выступления очень жестко — в 1922, 1925, 1929, 1932, 1941 гг. — Ред.) Эта необычайно плодородная и изумительно красивая страна, по мнению некоторых колыбель человечества, так и не покорилась кремлевским руководителям. (Неверно. Кавказская война 1817–1864 гг. закончилась покорением горцев Кавказа. Однако восстания и бунты были и после этого, и в наше время. — Ред.)

И теперь германские танки катились по этому волшебному краю, а высоко в синем небе орлы описывали свои величественные круги. Черный коршун, самая красивая хищная птица Кавказа, устремился вниз, пристально вглядываясь в нашу громыхающую колонну. Мимо быстро пролетела пара соколов, волки и медведи, испугавшись, прятались в лесной чаще. Из глубины леса черная пантера (леопарды-меланисты (то есть черные) встречаются (изредка) только в тропиках; обычный леопард еще не так давно на Кавказе водился, теперь только изредка встречается в Закавказье. — Ред.) с подозрением смотрела на наших горных стрелков, поднимавших германские флаги на Большом Кавказе. (21 августа 1942 г. немцы поднялись на обе вершины Эльбруса (5642 метра и 5621 метр), самой высокой горы Кавказа, священной горы арийских народов, где установили свои флаги, сорванные нашими воинами-альпинистами (в тяжелейших зимних условиях) 13 и 17 февраля 1943 г. — Ред.)

В полученной нами памятке о поведении при контакте с местным гражданским населением особо подчеркивалась необходимость воздерживаться от выражений похвалы, ибо она могла быть чревата опасными последствиями. Если вы скажете кавказцу «Какие на вас красивые шаровары!» или «Что за чудесный конь!», то владелец шаровар или коня тотчас же подарит вам понравившийся предмет, каким бы дорогим он ни был, разумеется ожидая от вас ответного равноценного подарка.

Сначала, читая инструкцию, мы много смеялись, но потом неоднократно вспоминали о ней с искренней благодарностью. Приведу один характерный пример. Меня пригласил на торжественный обед осетин, в чьем доме я проживал. Прежде чем пойти, я предварительно подробно познакомился с правилами поведения, согласно местным обычаям и традициям.

Когда к столу доставили главное блюдо — целого поджаренного на вертеле барашка, — хозяин, соответственно существующему церемониалу, отрезал ему голову и подал мне в знак уважения, как почетному гостю. Затем я, тоже соответственно церемониалу, передал мозги барашка хозяину и его жене. Явно удивленный моими безукоризненными манерами, осетин важно поклонился. Но после того как я, отрезав от головы левое ухо, отдал его старшему

сыну хозяина, меня безоговорочно приняли за своего, и с этого момента все жители деревни стали считать меня человеком с большим жизненным опытом, который не ударит лицом в грязь в любом порядочном обществе.