Читать онлайн «Теодор Рузвельт. Политический портрет». Страница 37

США впервые могут разговаривать на равных с такой великой державой как Британия, даже ощущают ее подчеркнутую благосклонность. Король Эдуард VII более двадцати минут расспрашивал посла Чоэта о Теодоре Рузвельте и «признался», что много читал о нем, восхищается им и желал бы иметь его портрет. Польщенный президент обещал «сохранить дружеские отношения между двумя странами». По поводу переизбрания Рузвельта король писал: «Вы, мистер президент, и я призваны представлять судьбы двух великих ветвей англосаксонской расы и одного лишь этого факта, по-моему, достаточно для взаимного сближения». «Я абсолютно согласен с Вами, ― отвечает Рузвельт, ― относительно важности растущей дружбы и понимания между англоязычными народами». Рузвельт шлет королю «Покорение Запада», а тот по телеграфу выражает свой восторг.

В 1900 ― 1904 годах американо-английский союз рассматривался многими в Вашингтоне и Лондоне как залог доминирования США в Западном полушарии и преобладания Англии в остальных регионах. «С Англией в Суэце и США в Панаме мы будем держать мир в крепких объятиях», ― писал Лодж в 1905 году Рузвельту. Чтобы схема была выдержана строго, Рузвельт в частном порядке обсуждает даже вопрос об обмене Филиппин на английские владения в Америке. Речь идет прежде всего о Канаде, но разбирался также вариант обмена Филиппин на Ямайку и Багамские острова. Мысль о присоединении к Штатам Канады сопутствовала Рузвельту все годы его президентства, несмотря на то, что дружба с Лондоном являлась одним из краеугольных камней его внешней политики.

Американо-английский конфликт по поводу границы между Аляской и Канадой продолжался с 1896 года ― со времени открытия месторождений золота на Клондайке. Но дерзкий характер американская дипломатия приобрела лишь с вмешательством в дело Рузвельта. Отвергая идею международного арбитража, президент потребовал от Лондона договорного оформления невыгодной Канаде границы. Это уже было похоже на шантаж. Рузвельт пригрозил Британии (невероятное по тем временам!), что в случае ее несогласия прервет переговоры, направит специальное послание конгрессу и «проведет линию границы там, где, по мнению США, она должна быть». Британская империя была достаточно велика и могущественна, чтобы затевать спор из-за аляскинского пограничья, а интересы ее политики требовали дружественности Америки. Этим объясняется принципиальное согласие Англии на американские условия.

Получив в ноябре 1904 года мандат на второй срок, Рузвельт продолжал действовать в дразнящем его честолюбие направлении. Только добившись признания среди ведущих европейских держав, Америка могла ощутить свое мировое значение, свою политическую полноценность. Улучшение отношений с Англией создавало предпосылки участия США в глобальной игре. Первый опыт весьма активного вмешательства американской дипломатии в европейские дела, когда мощь США стала что-то значить для сложившегося там баланса сил, был приобретен в марокканском кризисе.

Германия решила сделать Марокко пробным камнем в своей политике, направленной на запугивание Франции, ослабление ее формирующегося союза с Англией. Кайзер Вильгельм заявил, что Германия считает Марокко независимой страной и не допустит усиления французского влияния. Германское правительство предложило решить спорный вопрос на международной конференции, а чтобы не остаться на ней в одиночестве, спешно начало искать влиятельных союзников. Этим и вызваны частые контакты немецких дипломатов с Рузвельтом в первые месяцы 1905 года. Рузвельта просили выступить с протестом против решения проблемы Марокко в пользу Франции. Вкупе с германскими возражениями это должно было остановить Париж.

Рузвельт поблагодарил кайзера за доверие, хотя в действительности не собирался выступать в качестве преданного сторонника Германии. Он дал инструкцию своему послу в Марокко теснее сотрудничать с немецким коллегой («скажите ему, что я обязал вас к этому»), но в той же инструкции он приказывал установить наиболее дружественные связи с французами и англичанами.

Берлин надеялся на лучшее, он хотел грандиозным маневром ― подключением Америки расстроить франко-английские узы. Если бы удалось договориться с США взять на себя Англию, то можно было рассчитывать на успех в переговорах с Францией. Чтобы как-то заинтересовать Вашингтон, Германия предлагала оказать нажим на марокканского султана и открыть двери американскому капиталу.

Время стягивало марокканский узел все туже. Рузвельту необходимо было как-то определить свою позицию. Не видя пока для себя ясных перспектив, он прибегает к уловкам, ссылаясь на незначительность американских интересов Марокко, как причину выжидательного бездействия США. Разумеется, Рузвельт понимал, что речь идет не о Марокко, а о европейском соотношении сил. Для США было бы желательно сблизить Англию с Германией, чтобы самим занять достойное место в мировом сообществе. Ошибка Рузвельта состояла в том, что он недооценивал степени англо-германского антагонизма. Англия изъявила решимость поддержать Францию в марокканском вопросе.

Игра втемную продолжалась с апреля по июнь 1905 года. Посол Германии теперь уже говорил Рузвельту, что единственной альтернативой уступчивости Франции является европейская война. Президента просили по крайней мере способствовать созыву международной конференции. Рузвельт встретился 3 июня с послом Франции Жюссераном и поручил ему уведомить французское правительство, что Соединенные Штаты не примут участия в конференции. Это известие (оно держится в тайне от Германии) укрепило Париж в негативном отношении к конференции. Тем временем конфликт достиг своего пика. Призрак войны поднялся над Европой. Подсчитывая шансы, Рузвельт видел, что в условиях русско-японской войны Германия сокрушит Францию, уничтожит сложившееся равновесие, а вместе с ним и шансы Америки играть на противоречиях европейских держав.

Теперь Рузвельт согласен выступить активным примирителем. Вот его совет Жюссерану: «Что необходимо сделать, так это удовлетворить избыточное тщеславие Вильгельма II, из-за которого, во многом, проистекают нынешние трудности». Рузвельт уведомляет германского императора, что французское правительство неофициально сообщило ему о своем согласии на созыв конференции. Он откровенно льстит кайзеру, восхищаясь его дипломатическим искусством, волей и решимостью, изображая едва ли не главным благодетелем рода человеческого. «Я раньше сомневался в том, что император сможет добиться согласия французов... Это дипломатический триумф первой величины».

Комплименты нужно оплачивать. Кайзер обещал: «В том случае, если на грядущей конференции между Францией и Германией возникнут разногласия, германская сторона поддержит то решение, которое Вы сочтете наиболее справедливым и практичным». Крайне польщенный, Рузвельт немедленно сообщил об этом французскому послу. Появление промежуточной инстанции в какой-то мере содействовало принятию Францией предложения о проведении переговоров.