Читать онлайн «Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки. 1897–1938». Страница 52

Меня несколько озадачили два американских делегата. Один из них оказался источником и комического, и удивительного: Азиз, латыш из Бостона, представлял небольшую, недавно организованную группу под названием Лига социалистической пропаганды, в которую входили, главным образом, славяне, симпатизирующие большевикам, которые впоследствии стали ядром большевистской агитации среди социалистов в Соединенных Штатах. Другой делегат был заявлен как американский миллионер, радикал и пацифист, представляющий некую организацию под названием «Международное братство», о которой никто из нас никогда до этого не слышал. Его имя было Дж. Эдс Хоу, и позже я узнала, что он пользовался определенной известностью в Соединенных Штатах как эксцентричный «странствующий миллионер». Я до сих пор не знаю, как ему удалось стать делегатом на этом съезде известных и серьезных революционеров. После конференции он остался на некоторое время в Стокгольме, где снял небольшой зал и читал воскресные лекции собравшимся пацифистам и английским и американским туристам. На этих лекциях он щедрым жестом раздавал слушателям черствые кексы и фрукты. В то время он часто намекал на большие денежные суммы, которыми он намеревался одарить наше движение за мир.

Этот факт заставил некоторых наших товарищей относиться к нему серьезнее, чем он заслуживал. Однажды он зашел в мой офис и с видом заговорщика-благодетеля, субсидирующего дело международного значения, сунул мне в руку пять шведских крон. Позднее мы обнаружили, что от своей семьи он получал небольшой доход, достаточный для того, чтобы путешествовать по миру. Год спустя он появился в Москве.

Конференция, начавшаяся 5 сентября, продолжалась пять дней, во время которых никто посторонний даже не знал, что она ведет свою работу. Наша внутренняя ситуация была так же сложна, как и период, в который эта конференция проводилась. В это время на всех фронтах наблюдалась огромная напряженность, а в Германии начинался развал и голод. Русская революция была в большой опасности, а между членами Циммервальдского движения в России существовал серьезный раскол на тех, кто поддерживал немедленный захват власти большевиками, и тех, кто верил в то, что такая попытка со стороны небольшого меньшинства будет фатальной. Наша ответственность – и моя особенно – в этом деле была огромной ввиду того, что большая часть несущих ответственность большевистских вождей не смогла приехать на конференцию из-за серьезной и быстро развивающейся ситуации в России. С самого начала конференция разделилась на большинство, которое полностью одобряло предложение большевиков захватить власть, и меньшинство, которое возражало против их тактики. Словесные дуэли, которые возникали из-за этого разделения, между Аксельродом и другими меньшевиками, выступающими от имени меньшинства, и теми из нас, кто поддерживал Радека как представителя большевиков, для меня стали еще более трагическими из-за того, что я полностью понимала – даже при том, что я поддерживала его в принципе, – насколько беспринципны были методы Радека по сравнению с методами оппозиции. (После конференции мне суждено было получить другие доказательства этого.) Но даже хотя мы и презирали лично Радека и считали его вульгарным политиком, мы знали, что на карту поставлена судьба русской революции, а в этот момент эта революция была единственной искрой света на черном горизонте. Большинство делегатов решили, что члены Циммервальдского движения должны любой ценой поддержать борьбу российского авангарда.

Мы приняли решение, что самым эффективным способом продемонстрировать капиталистическому миру солидарность рабочих с их русскими товарищами и заново зажечь дух интернационализма станет всеобщая забастовка. Каждый из нас понимал ответственность, которую влекло за собой такое решение. Этим оружием часто угрожали, но никогда им не пользовались в военное время, и, если оно не станет абсолютно эффективным, оно, без сомнения, повлечет за собой жестокие преследования и даже смерть ответственных за нее людей в воюющих странах. Чтобы быть эффективной, она должна произойти одновременно во всех воюющих странах, так как если рабочие в какой-либо стране не смогут принять в ней участие, бастующие в противоположном лагере будут обвинены своими собственными правительствами как агенты врага, а сама всеобщая забастовка будет выглядеть как военный маневр, инспирированный военным ведомством врага. Ввиду того что делегаты из Англии, Франции и Италии не смогли приехать на конференцию, это решение должно было сохраняться в тайне, пока с ними не будут проведены консультации и не будет достигнуто общее соглашение. Если не соблюдать это условие, то те, кто присутствовал на конференции, станут жертвами самой беспощадной реакции в своих собственных странах, и наше движение будет практически уничтожено.

Чтобы защитить наши обсуждения и особенно резолюцию о всеобщей забастовке, на меня была возложена ответственность за принятие мер к тому, чтобы ни один экземпляр этого воззвания не был перевезен через границу ни одним из делегатов, возвращавшихся на свою родину. Я также должна была найти способ, с помощью которого наше воззвание можно было бы передать в те страны, которые не были представлены в Стокгольме. Как единогласно избранный секретарь комитета Циммервальдского движения, я была единственной ответственной за выполнение этой задачи.

Когда конференция закончилась, я начала обдумывать возможность передачи нашего воззвания во Францию и Англию.

С помощью своих шведских коллег, работавших со мной в комитете, я нашла надежного молодого социалиста из Скандинавии, который согласился запомнить все воззвание на английском языке и передать его настроенным против войны социалистам в Англии. В Лондоне кто-то должен был запомнить текст воззвания на французском языке, чтобы доставить его в Париж. Таким образом, ни один экземпляр воззвания не попал бы в руки правительств, даже если бы нашего гонца обыскали или арестовали.

Делегаты конференции условились, что о нашем решении не будет сказано ни слова, пока наш гонец не возвратится из стран-союзниц и мы не получим сообщения от наших товарищей оттуда. Независимые политические деятели Германии, которых их правительство обвинило тогда в подстрекательстве к беспорядкам на немецком флоте, были в особенно опасном положении. Если бы стало известно, что они согласились на резолюцию о всеобщей забастовке, не имея такого же согласия со стороны англичан и французов, их партия была бы уничтожена. По этой причине я дала им особое обещание, что ни при каких обстоятельствах это воззвание не станет достоянием гласности, пока мы не получим утвердительные ответы из стран-союзниц.