Читать онлайн «100 знаменитых москвичей». Страница 155

А Николай Григорьевич вновь начал после долгого перерыва концертную деятельность. Он отправился в Лондон, чтобы выступить вместе со знаменитым Венявским, польским скрипачом и композитором. Брат Антон одобрил эту поездку: пусть в Лондоне услышат другого Рубинштейна… Интересно, что много позже Бахтин скажет о Николае: «Он не был виртуозом. Это был педагог… Был музыкант. Замечательный музыкант. Но не виртуоз». Вопреки этой категорической оценке, сам Антон Рубинштейн очень высоко ценил игру брата и часто говаривал: «Вы полагаете, что я хорошо играю? Вы послушали бы моего брата Николая!» И это мнение подкреплено отзывами таких людей, как Толстой, Чайковский, и многих других деятелей культуры и искусства, не говоря о множестве благодарных слушателей, побывавших на концертах Николая Григорьевича.

Через некоторое время, когда оба брата уже вернулись в Россию, в Петербурге по инициативе Антона Рубинштейна было создано Русское музыкальное общество. Антон предложил брату создать такое же общество и в Москве. Николай Григорьевич сразу загорелся этой идеей. Он посвятил в замысел всех своих влиятельных друзей. В январе 1859 г. он получил от Антона только что принятый Устав Русского музыкального общества. Сыграв на давнем соперничестве между Москвой и Петербургом, Николай Рубинштейн увлек своей идеей не только друзей, но и московского генерал-губернатора князя Долгорукова. Московское музыкальное общество было учреждено и стало знакомить жителей древней столицы с произведениями великих европейских композиторов и отечественных авторов, поддерживать молодые таланты. Оркестр общества был составлен из музыкантов оркестра Большого театра и частной оперы.

Николай Григорьевич дирижировал оркестром на концертах общества, исполнял партию фортепиано в камерных ансамблях. Одним из самых активных посетителей его концертов был граф Лев Толстой, шумно аплодировавший после исполнения своих любимых произведений. У Николая Рубинштейна было множество учеников; приходилось заниматься и с участниками концертов, для чего музыкант использовал собственный дом.

После возвращения в 1860 г. из очередной зарубежной поездки он вплотную занялся своими музыкальными учебными классами. Вскоре было найдено и помещение (невдалеке от Румянцевского музея). Классы с оплатой 1 рубль в месяц могли посещать все желающие… Эти классы Николая Рубинштейна в 1866 г. стали называться Московской консерваторией. На посту директора консерватории Николай Григорьевич проявил себя требовательным педагогом, неумолимым администратором и коллег подобрал таких же. Отбор студентов и преподавателей был очень строгим. Николай Григорьевич пригласил в качестве профессоров лучших европейских и российских музыкантов-исполнителей. Московская консерватория переживала стремительный взлет.

Московские музыканты и любители музыки относились к Николаю Рубинштейну с обожанием: человек колоссальной энергии и обаяния, он был всеобщим кумиром. По словам известного критика Г. Лароша, «Москва отплатила Николаю Григорьевичу действительно необычайной преданностью. Ему едва исполнилось тридцать, этому маленькому человеку в официальном чине «правительственного чиновника», но он был местной знаменитостью в том смысле, что его приравнивали к самым важным старейшинам; его приглашали возглавлять всякие чествования как некоего архиепископа». В Москве его называли только «Николай Григорьевич» – фамилию можно было не упоминать.

Несмотря на фанатичную преданность музыке, Николай Григорьевич не чурался и других радостей жизни. Он любил выпить, дни и ночи проводил за карточным столом, двери его дома были все время открыты для друзей и знакомых. Но при этом в доме почти все время звучало фортепиано, и Рубинштейн никогда не опаздывал на занятия или репетиции. В него влюблялись, из-за него стрелялись, о его романах говорила вся Москва. И все же основой его жизни было не это кипение страстей, а творчество.

Одним из главных событий в жизни Николая Григорьевича стала встреча с Петром Ильичом Чайковским… Молодой выпускник Петербургской консерватории по рекомендации Антона Рубинштейна получил место преподавателя теории музыки. Николай Рубинштейн поселил Чайковского на своей квартире, где тот прожил почти шесть лет. Отношения с Чайковским не всегда были гладкими (самая значительная размолвка произошла, когда Николай Григорьевич не оценил Первый фортепианный концерт); тем не менее именно Рубинштейн стал первым – и лучшим, по словам самого Чайковского, – исполнителем его произведений.

Рубинштейн не только преподавал, но и давал сольные концерты, выступал в роли капельмейстера, причем был очень требователен и к слушателям, и к музыкантам. Он не допускал опозданий на свои концерты; пюпитры приходилось менять по нескольку раз – так он стучал по ним дирижерской палочкой! За границей Николай Григорьевич концертировал редко, и все же именно он стал первым серьезным пропагандистом русской музыки во Франции. Популярность его в России была очень велика, и связана она была не только с его концертным творчеством, но и с помощью молодым талантам, с благотворительной деятельностью.

Многолетняя жизнь на износ дала о себе знать в конце 1870-х: здоровье Николая Григорьевича заметно ухудшилось. Но даже тяжело больной, он продолжал в начале 1881 г. дирижировать и преподавать. Врачи настояли на поездке для лечения во Францию. Он не доехал до Ниццы и 23 марта 1881 г. умер в Париже на руках у И.С. Тургенева. Тело Николая Рубинштейна было доставлено братом Антоном в Москву. Похороны на кладбище Новодевичьего монастыря прошли при огромном стечении народа… А Чайковский написал трио «Памяти великого артиста», впервые исполненное в Ясной Поляне.

Выдающийся русский художник-пейзажист, зачинатель демократического направления в русской пейзажной живописи.

…1883 год. В одном из московских трактиров над пустым стаканом склонился осунувшийся человек с неопрятной седой бородой. Этот чудак хорошо известен в округе: рисует картины и продает их… за штоф водки. Жизнь его близится к закату. Позади – слава и признание. Впереди – бедность, болезнь, смерть. Таков горький итог жизни и творчества одного из величайших российских пейзажистов Алексея Кондратьевича Саврасова. Как далек он был от весны 1830 г., когда в сонном Замоскворечье в не слишком богатой купеческой семье родился второй сын Алеша Соврасов (именно так, через «о» первоначально писалась фамилия будущего художника).

Талант его проявился уже в детстве. Мальчик рано научился рисовать гуашью, карандашом, акварелью. И, как истинно купеческий сын, сумел извлечь из своего умения выгоду. Выполненные двенадцатилетним Алешей модные картинки из заморской жизни и подражания Айвазовскому пользовались спросом у местных перекупщиков. Увлечение мальчугана, однако, дома не поощрялось, «юному любителю прекрасного» частенько доставались подзатыльники. Отец хотел видеть сына солидным купцом, а не бедным художником.