Читать онлайн «Наполеон. Попытка № 2». Страница 23

Высадка, кстати, была не простой. Слегка штормило, лошадей приходилось сбрасывать в море и тащить на привязи за лодками, несколько человек утонуло. Но в час ночи армия была на африканском берегу. После чего, не давая ей ни минуты отдыха и даже не дожидаясь артиллерии, Наполеон спешным маршем повел армию на Александрию. И, разумеется, захватил ее. Это случилось 2 июля 1798 года.

Затем армия Наполеона пошла к Каиру, и возле египетских пирамид состоялась главная битва Наполеона с мамелюками. С вполне предсказуемым результатом.

«Солдаты! — обратился перед битвой Наполеон к своей армии, показывая на пирамиды. — С вершин этих пирамид на вас смотрят сорок веков истории!» Солдаты впечатлились, и уже на следующий день Наполеон вошел в Каир. А чуть позже французская армия захватила и Верхний Египет, дойдя аж до Асуана. Для Египта наступал «франкофонный» период истории…

В предыдущей главе я назвал поход Наполеона в Египет научно-военной экспедицией. В этом нет преувеличения. Больше того, научные последствия этого похода оказались выше военно-политических. О военных победах Наполеона написано много. Поэтому имеет смысл остановиться на культурных.

Самая знаменитая фраза, сказанная Наполеоном в Египте: «Ослов и ученых — в середину!» Ее он выкрикнул в один из острых моментов перед сражением с мамелюками. Фраза получилась смешной, потому и запомнилась народу. Но по сути она была весьма показательной и наглядно демонстрировала его систему ценностей: все самое важное и слабое (мозги нации и тихоходных осликов с поклажей) Бонапарт спрятал в самом безопасном месте — в центре своих войск. Как в войсках оказались ослы, понятно. Но зачем в военном походе ученые?

Здесь нужно вернуться чуть-чуть назад, поскольку в подготовке египетского похода ученые сыграли немалую роль.

Помните, робеспьеровские отморозки разогнали Академию наук и стали налево-направо казнить ученых? В 1795 году буржуазная Директория восстановила деятельность академии, только под другим названием — Французский институт. Фактически Французский институт исполнял функции Академии наук и впоследствии был переименован обратно в академию, поэтому, чтобы не путать читателя, я буду называть Французский институт Академией наук.

После итальянского похода за заслуги перед отечеством и учитывая математические таланты генерала Бонапарта, его избрали членом академии. Причем это не было просто почетным избранием, поскольку Наполеона выбрали академиком не в отделение политических и нравственных наук, а в самое «настоящее» — физико-математическое отделение, в секцию механики. (Кстати говоря, придя позже к власти, Наполеон ликвидировал отделение политических и нравственных наук ввиду его полной бессмысленности.)

Весьма примечательно, что в академии Наполеон не просто присутствовал, он делал доклады — например, о последних научных книгах, которые он прочитал в Италии и которых не было во Франции. Нигде Наполеон не чувствовал себя так легко и свободно, как в кругу ученых. Он подшучивал над ними, они над ним. Современники свидетельствуют, что в тот период Наполеон даже всерьез подумывал сменить род деятельности и профессионально заняться наукой. Вот только чем конкретно? Его жизненные интересы были необычайно широки. Наполеона интересовало, как давно существует этот мир, есть ли жизнь на других планетах и как она возникла на Земле, он обожал математику.

Короче говоря, Наполеон стал «бессмертным» — так называли членов Французской академии наук. Трое из директоров Директории тоже были членами академии. И вообще Директория прислушивалась к мнению академии, которая представляла собой совокупный мозг нации. А Французская академия наук, как известно, еще со времен Лейбница поддерживала необходимость колонизации Египта.

Кроме практических целей ученые испытывали к Египту чисто научный интерес. Это была страна-легенда, о которой европейцы мало что знали. И хотели узнать побольше. Поэтому когда Бонапарт бросил Монжу идею организовать научно-экспедиционный корпус, тот воспринял ее с восторгом. Он развил бурную организационную деятельность, и в поход вместе с Наполеоном отправилась большая группа ученых из самых разных областей знаний.

В Египет поехали Монж, Фурье, Бертоле («бертолетова соль»)… Всего в состав экспедиции вошло 167 ученых и людей искусства. Среди них были ботаники, геологи, химики, географы, инженеры, физики, астрономы, литераторы, экономисты, ориенталисты, композиторы, художники. Любопытно и весьма показательно, кстати, что прокламации к народу Египта генерал Наполеон подписывал как «член Национальной академии». Один из ученых — участников экспедиции говорил о Наполеоне: «Наука была его подлинной страстью».

Художникам в этой экспедиции тоже нашлось конкретное дело. Поскольку фотоаппаратов тогда не было, они запечатлевали все, что видели. Например, такой известный живописец, как Пьер-Жозеф Редут, зарисовывал египетскую флору…

Это было время величайшего научного энтузиазма! Люди работали не покладая рук. Сразу после битвы у пирамид Наполеон основал в Каире Научный институт, целью которого было «исследование, изучение природных явлений, промышленной деятельности и исторических событий этой страны».

Первое заседание Каирского института состоялось 23 августа 1798 года. И помимо мелких практических вопросов типа строительства печей для обеспечения армии хлебом и поиска местного аналога хмеля для производства пива обсуждались чисто цивилизаторские вещи — способы очистки Нила, состояние законодательной системы Египта.

Тут необходимы некоторые пояснения. Дело в том, что долгое время в европейском сознании Восток ассоциировался с золотом и богатством, а слово «восточный» означало «качественный». Это тянулось из грязи Средневековья, в сравнении с которым Восток был действительно рассадником культуры. Но давно уже миновало мрачное европейское Средневековье, давно уже Европа, незаметно для самой себя, начала мощно обгонять мировую периферию, а магия Востока по инерции все еще кружила головы европейцев. Поэтому французы были просто поражены той нищетой, которую увидели в стране пирамид. Они ожидали увидеть сказочные богатства, а увидели грязь и бедность. Точно так же были поражены немцы времен Второй мировой, когда они вошли в СССР. Германские солдаты были шокированы нищетой советских крестьян. Многие из них почему-то думали, что коммунизм — это рай земной для трудящихся.

Потрясение французов усугублялось еще и ментальной разницей между живым европейским умом, разбуженным Просвещением, и тупой апатичной крестьянской массой Египта, которую ничего не интересовало. Геолог Доломье писал о египтянах: «У этого народа нет ни любопытства, ни духа соперничества; самое удивительное, на мой взгляд, в образе жизни египтянина — это полная индифферентность ко всему, что не относится к его общественному положению, к его профессии и к его привычкам. Ничто их не удивляет, так как они не обращают никакого внимания на то, чего они не знают». Ему вторит Наполеон: «При высадке в Египте меня удивило, что от былого величия у египтян я нашел только пирамиды и печи для приготовления жареных цыплят».