Читать онлайн «Миссия в Ташкент». Страница 32

Вот как мы готовили плов. У нас был полусферический чугунный котел — казан. Его ставили на огонь, а мы нарезали маленькими кубиками размером с игральную кость курдючный жир, то есть жир из курдюка[39] баранов и бросали его в казан. Пока он там плавился, мы резали несколько луковиц. Мы затем удаляли из котла маленькие твердые кусочки жира, которые не растопились. Позже мы клали их в булки или хлеб. Затем в расплавленный жир мы бросали жариться лук, и пока он там жарился, мы нарезали несколько морковок. Затем мы бросали ее туда же и нарезали мясо. Потом нарезанное мясо мы также опускали для жарки в котел и мыли в холодной воде рис. Когда он был готов, мы бросали в котел немного кишмиша, если он у нас был, а затем клали туда поверх всего остального рис. Затем сразу, до того как рис мог подгореть, мы доливали воды в казан так, чтобы она покрывала рис на толщину чуть больше пальца. Затем необходимо было все это варить до тех пор, пока вся вода не выпарится, и поверхность риса не станет сухой. Блюдо было готово, но оно затем доводилось до кондиции путем покрытия казана чем-либо вроде крышки и выдержки его в таком горячем состоянии (но не на огне) в течение нескольких минут, пока мы готовили свои тарелки и ложки. Затем мы все тщательно перемешивали в казане, поднимая все ранее положенные ингредиенты наверх. Могу только добавить, что в этот момент стоял великолепный запах.

Кажется, что в силу своей природной особенности лук готовится дольше, чем морковь, так как она режется и закладывается позже, а лук с морковью дольше, чем мясо, и так далее.

Существует школа, взгляды которой утверждают, что морковь при приготовлении плова должна идти раньше лука, и мне приходилось выслушивать жаркие дебаты по этим важным предметам. Вдобавок ко всему прочему у нас был хлеб, который Гарибальди выпекал каждые несколько дней, и неограниченное количество меда из большого трехсот шестидесяти фунтового оцинкованного контейнера, находящегося в кладовой и приготовленного на продажу. У нас также были такие вещи, как чай, сахар, соль и т. д., которые Ишан привозил нам периодически из Бричмуллы.

Ишан не умел ни читать, ни писать, поэтому у него была хорошая память, но однажды он пропустил вещь из длинного списка заказов. Поэтому мы стали давать ему щепотку каждой вещи, которую мы хотели, чтобы он купил для нас. Он брал немного муки, немного жира, кусочек волокна или бумаги, обломок сигареты, зернышко перца, щепотку соли, кусочек моркови и так далее.

У меня был большой опыт полевой жизни в лагерях во время моей предыдущей службы в Тибете и в других местах, и я думал, что я знаю практически все о лагерной жизни, но здесь я научился некоторым вещам и приемам, которые не знал раньше. Вот одна такая вещь, возможно, не имеющая большого практического значения в обычной жизни, но которую я с тех пор использую. Маленький кусочек пироксилина размером приблизительно с грецкий орех является превосходной вещью, когда требуется разжечь огонь, а дрова сырые. Он, конечно, не взрывается, если только не сдетонирует, и горит быстро с выделением большого количества тепла и, кажется, буквально высушивает отсыревшие дрова.

Однажды ночью у нас случилась тревога. Марков отвел своих лошадей на пастбище и потерял одну лошадь. Пока он искал ее до наступления сумерек, он натолкнулся на мужчину, прятавшегося в кустах, который выскочил и убежал. Значило ли это, что за нами следят? Мы провели всю ночь, установив караульное дежурство попеременно, но ничего не случилось, и мы никогда больше не слышали о нашем странном визитере. Это, возможно, был вор, а возможно, бедняга, который как и мы спасал бегством свою жизнь.

Для обычных любопытствующих Гарибальди должен был представляться дедушкой жены Маркова, просто присматривающим за медом. Липский должен был представляться охотником, а я, со своим паспортом повара, сосисочных дел мастером. Липский надеялся подстрелить несколько диких кабанов, которых я должен был превратить в сосиски, чтобы продать их затем в Ташкенте. Приходила как-то одна или две случайные компании охотников, и эта легенда им и была изложена.

Придуманная нами легенда была не самой удачной, так как мы оба — и Гарибальди, и я в чем-то не очень подходили для ролей, которые мы выбрали для себя. Генерал должен был изображать религиозного сектанта, сыграть которого он не мог правдоподобно, а я должен был заниматься неприятными процедурами изготовления холодного мяса в снегу.

Однажды, когда Липский и я вернулись вечером, мы заметили десять лошадей, пасущихся около нашего домика. Вначале мы испугались, подумав, что это приехавшие красногвардейцы захватили Гарибальди и поджидают нас. Мы очень осторожно подошли к домику и обнаружили, что эта была группа таджиков, прибывшая из кишлака снизу. Они привезли какие-то свои ценности и собирались спрятать их здесь. Мы помогли им построить неказистый домик, частично врытый в склон холма, с задней стороны которого они в склоне горы вырыли извилистый проход длиной три или четыре фута. В конце этого прохода они вырыли яму и в нее положили несколько очень тяжелых мешков. Все это было засыпано землей, а вход был замаскирован домиком. Помогая им перетаскивать тяжелые балки, я растянул ногу, которая у меня была ранена в Гали ополи, и выбыл из строя на пару дней. Это могло сорвать наши планы относительно большевиков, в случае их попытки захватить нас, но я вскоре снова пришел в норму без всяких последствий. Наши таджикские друзья пробыли у нас несколько дней и сделали нам дружеский подарок в виде молока и кумыса взамен оказанной нами помощи им.

21-го ноября вернулись Иван и Ишан. Они сообщили, что кроме большого количества снега ничто не мешает пройти, но каждая возможная тропинка охраняется большевиками, которые очень озабочены тем, чтобы прервать любую связь между Иргашем и Ташкентом. Их останавливали и допрашивали в четырех или пяти местах. Эта новости вызвали у меня такую досаду, что сначала я искал поводы не поверить им. Но, поскольку мне не хотелось смертельно рисковать, действуя вопреки добытой с таким огромным трудом информации, я, в конце концов, смирился, поверив тому, что это действительно так. Эта информация нашла в дальнейшем подтверждение в книге Кастанье «Басмачи», изданной в Париже в 1925 году. В ней автор писал, что проходы между Ферганской и Сыр-Дарьинской областями были заняты Красной армией, чтобы изолировать контрреволюционные элементы в Ташкенте от басмачей — сторонников Иргаша — в Коканде.

Позже мы намеревались послать Ивана по железной дороге с письмом от Гарибальди к полковнику Корнилову — самому активному деятелю русского белого движения, сотрудничающего с силами Иргаша. Гарибальди собирался сообщить об условиях, сложившихся здесь, и хотел попросить людей Иргаша провести нас в Фергану в обход линии большевистских пикетов. Этот план так никогда и не осуществился, из-за обстоятельств, о которых я расскажу дальше. Однако я послал Ивана в Ташкент связаться с Марковым, чтобы он доставил письмо от меня Тредуэлу.