Читать онлайн «Без Москвы». Страница 77

Из Шотландии Тарасюк отправился во Францию, страну мушкетеров. Каждая поездка туда, как паломничество в Мекку. На родине Д'Артаньяна 11 сентября 1990 года Леонид Тарасюк погиб вместе с женой в автомобильной катастрофе.

Наш город основан Петром Великим, поклонником Запада, и здесь ничего, пожалуй, кроме Спаса на Крови, не напоминает о Древней Руси. Но именно здесь, на берегах Невы, было сделано больше, чем где бы то ни было, для изучения древнерусской культуры. В этом очерке речь пойдет о собирателе древнерусских рукописей замечательном ученом Владимире Ивановиче Малышеве.

В 1933 году Малышев поступил на филологический факультет Ленинградского университета, тогда он назывался ЛИФЛИ[10], но суть от этого не меняется. Специальное место – обитель самых красивых студенток и самых больших снобов в городе. И на этом фоне Малышев невероятно выделялся. Этот парень из провинции, закончивший рабфак, умел выпить, отматерить, если надо, и одновременно не терялся в любой аудитории.

Илья Серман, доктор филологических наук: «Нас удивили два обстоятельства. Во-первых, он круглый год ходил в валенках, не потому что ему было холодно, а потому что не было смены. Во-вторых, он разговаривал на равных с Александром Сергеевичем Орловым, академиком, на которого мы смотрели, конечно, с удивлением и уважением».

Лидия Лотман, доктор филологических наук: «Однажды наш студент, отвечая у доски, написал фразу “как ныне взбирается Вещий Олег” вместо “как ныне сбирается”. Володя мне потом сказал: “Вот видишь, он говорит, взбирается Вещий Олег!” Для него Вещий Олег – фантом, а для меня это живой человек”. Он был очень приобщен к древности».

Заниматься Древней Русью в 1930-е было немодно и политически опасно. Средневековые тексты на 90 процентов духовного содержания и те, кто к ним обращался, вольно или невольно противостояли антирелигиозной пропаганде. Малышева это не останавливало. Он с головой погружался в летописи и первопечатные книги. Научное чутье подсказывало ему, что значительная часть древних рукописей еще не найдена, поиски надо вести в северных старообрядческих деревнях.

В начале ХХ века, после того как старообрядцам разрешили открыто строить свои храмы в городах, в том числе и в столицах, стали появляться такие дивные сооружения, как церковь иконы Божьей Матери «Знамение» на Тверской улице в Петербурге. В каждом из этих храмов, в каждом старообрядческом приходе хранились древние рукописи, иконы XIII–XV веков, первопечатные книги. Каждый из этих приходов был таким складочным местом русской старины.

Владимир Иванович Малышев в первой археографической экспедиции на Печору. 1934 год

Старообрядческий мир, как град Китеж, – скрытая от глаз цивилизация. С середины XVII века, со времен патриарха Никона, ревнителей старой веры поставили вне закона. С тех пор в каждой из многочисленных общин староверов копировали и собирали древние иконы, сохраняли и воспроизводили уникальные письменные памятники.

Иерей Геннадий Чунин, настоятель Покровской старообрядческой общины Санкт-Петербурга: «Старообрядцы были вынуждены постоянно подтверждать своими делами, своей жизнью веру. Постоянно нужно было вступать в полемику или с новообрядцами, или с теми старообрядцами, которые, скажем, испытывали какие-то колебания. То есть постоянно были вынуждены дискутировать на тему сохранения старого обряда, и книги были в этом, в таких разговорах, необходимы. Они были главным и основным инструментом. Поэтому, конечно, книгам и их сохранности уделялось много внимания».

Вскоре после окончания университета Малышева призвали в армию. От пуль он не прятался. Жесточайшая Финская кампания, затем бои на Невском пятачке. В 1946 году Малышев демобилизовался и поступил на работу в Институт русской литературы (Пушкинский Дом). Новый сотрудник сразу начал осаждать начальство, требуя организовать археографические экспедиции по сбору древних рукописей. На него смотрели, как на сумасшедшего. Какие рукописи? Все найдено или давно погибло, да и кому они нужны.

Владимир Бударагин, заведующий Древлехранилищем Пушкинского Дома: «С 1946 года он становится сотрудником Пушкинского Дома, но первая официальная экспедиция оказалась возможной только в 1949 году. И то были свои сложности, чисто административные. Экспедиция организуется на деньги московского Института истории. Академик Тихомиров, личный знакомый Малышева, выделил деньги на поездку. Материалы же поступали в Пушкинский Дом. Это были первые 32 рукописи».

Глеб Маркелов, старший научный сотрудник Древлехранилища Пушкинского Дома: «До 1949 года в Пушкинском Доме не было древнерусских рукописей, вообще ни одной. И в 1949 году, когда Малышев впервые поехал в экспедицию в Усть-Ильму (это большое старообрядческое село в Печоре), он привез оттуда рукописи, которые положили начало этому фонду. Фонд стал расти».

Настойчивость Малышева приносила свои плоды. В Пушкинском Доме он создал Древлехранилище, особое собрание древних рукописей. Появились ученики и последователи. С ними каждый год он отправлялся в археографические экспедиции. Три столетия староверы хранили свои книжные сокровища, скрывая от всего мира и не доверяя никому. Они открылись только этому простоватому на вид мужичку, потому что показался он им человеком дела и человеком призвания.

Глеб Маркелов, старший научный сотрудник Древлехранилища Пушкинского Дома: «Малышев как-то умел расположить этих людей к себе. Он нам завещал, и это было повсеместно принято, чтобы мы никогда не врали. Приезжали в какую-нибудь старообрядческую деревню и никогда не врали, что мы и кто мы. Мы говорили, что мы сотрудники Академии наук, занимаемся изучением старины, старых книг. И объясняли, почему мы их собираем, для пользы дела. Вот это понятие – польза дела – может быть, одно из основных понятий, которым руководствовались и старообрядцы в том числе. Для пользы дела можно отдать книгу».

В послевоенном Советском Союзе старина просто гибла. Она никому не была нужна. Церкви разрушены, поэтому никого не волновали ни иконы, ни древнерусские книги, ни утварь. И главным для Владимира Ивановича было спасти эти предметы умирающей деревни. А с середины 1960-х ситуация стала меняться. Появились московские собиратели с деньгами, фарцовщики, для которых икона или древнерусская книга была модным предметом или вещью, которая может быть обменена на конвертируемую валюту. Но Малышев и его экспедиция выигрывали у подпольных предпринимателей и в 1960–1970-е просто потому, что они знали предмет, знали, где искать, и главное – им верили.