Читать онлайн «Яков Блюмкин: Ошибка резидента». Страница 12

Япончик действительно пообещал грабить «только буржуазию и офицеров». «Белогвардейцев он не любил», — заметил в воспоминаниях хорошо знавший «короля» Леонид Утесов. В январе 1918 года «самооборона» Япончика участвовала в уличных боях вместе с большевиками, анархистами и левыми эсерами.

Блюмкин, конечно, не мог не знать, кто такой Мишка-Япончик. Знал ли о Блюмкине «король» одесских налетчиков? Мог знать, но сведений об их общении пока не обнаружено. Есть версия, что «бойцы молдаванской самообороны» тоже вступали в «Железный отряд». Это вполне вероятно. Но никаких документальных данных о том, что Япончик также формировал его, нет. Скорее всего, это просто миф.

Будущий «бесстрашный террорист» Блюмкин на этот раз пробыл в городе «у Черного моря» максимум два месяца — пока существовала Одесская Советская республика. Так что если они и могли познакомиться с Япончиком, то только шапочно. Для более тесных отношений у них просто не было времени[5].

Командующим войсками Одесской Советской республики был назначен Михаил Муравьев — человек яркий и энергичный. Кадровый офицер русской армии, не раз раненный, получивший несколько орденов и дослужившийся до подполковника, Муравьев сразу же встал на сторону советской власти. В феврале 1918 года красные части под его командованием взяли Киев. Это первое и недолгое пребывание красных в Киеве запомнилось террором, который даже вошел в историю под названием «муравьевского».

Муравьев писал в одном из своих воззваний: «Мы идем огнем и мечом устанавливать Советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям… бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может, и тысячи, были безжалостно убиты… Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными!»

Затем Муравьев оказался в Одессе. Здесь он сразу «прославился» тем же — террором. Фактически он был диктатором Одессы и подчинялся только Ленину. Одесская Советская республика вела войну с румынами, австро-венграми, украинцами и белыми. Для войны требовались деньги. Муравьев потребовал от местной буржуазии «положить в Государственный банк десять миллионов на мое имя»…

Иначе, заявлял он: «Черноморский флот мною сосредоточен, и я вам говорю, что от ваших дворцов ничего не останется, если вы не придете мне на помощь! С камнем на шее я утоплю вас в воде и отдам семьи ваши на растерзание… Дайте немного денег… Я знаю этот город. Деньги есть».

Несмотря на весь трагизм ситуации, одесситы оставались одесситами. Они заключали пари на крупные суммы — о том, сколько продержатся Советы (такое же происходило позже и при других властях). Остался в истории и такой курьез. Депутация содержателей публичных домов со Средней улицы явилась в Одесский Совет рабочих депутатов. Депутация просила за определенные льготы членам Совета «предоставления патрулей к их заведениям для ограждения сих последних от возможных со стороны клиентов эксцессов». Предложение, впрочем, не приняли.

Муравьев с возмущением сообщал Ленину, что одесситы не испытывают восторга от советской власти и его правления. «Отношение к делу очень холодное — специфически одесское», — писал он. А сам Муравьев обещал не сдавать город врагу:

«Русская революция, подобно Христу, появилась с Востока. На нее смотрит весь мир. Мы — Мессия, мы — Христос, от которого ждет спасения мировой пролетариат. Я Одессу ни за что не отдам! Я не оставлю камня на камне в этом прекрасном городе. В пепелище я превращу это великолепное здание театра… Да здравствует всеобщий бунт, всеобщий мятеж!»

О том, был ли Блюмкин знаком с Муравьевым, — тоже доподлинно неизвестно. Но точно известно, что он знал начальника его штаба, так как им стал Петр Зайцев — тот самый одесский знакомый Блюмкина и эсер-максималист, чей рассказ о детских годах будущего террориста мы приводили выше. У Зайцева была громкая партийная кличка — «Цезарь». Он вспоминал, что как-то Блюмкин сказал ему о своем намерении уехать за границу, чтобы изучать там историю, философию и литературу. Но за границу он поедет совсем по другим делам.

Их общим приятелем был поэт-футурист Борис Черкунов — тоже «максималист». Одно время он служил комиссаром в отряде уже знакомого нам анархиста Анатолия Железнякова — «матроса Железняка», разогнавшего в январе 1918 года Учредительное собрание своим знаменитым «Караул устал!». Отряд Железнякова воевал под Одессой против румын. С этими людьми мы еще встретимся по ходу повествования.

Наконец, судя по некоторым данным, именно в Одессе Блюмкин познакомился с Николаем Андреевым — с ним через полгода он пойдет убивать германского посла в Москве.

Итак, Блюмкин вступил в «Железный отряд». Нет никаких сведений о том, что он с самого начала находился в нем на каких-либо командных должностях. Но, видимо, проявил себя Блюмкин неплохо. «Вскоре был избран, тогда еще на юге существовало выборное начало, на командира этого отряда», — вспоминал он.

«Железный отряд» входил в состав Особой революционной Одесской армии (ею командовал левый эсер и бывший царский офицер Петр Лазарев), а позже — в состав 3-й Украинской армии. Армия вела бои против румын, войск Центральной рады, гайдамаков, австро-венгров. Интересно отметить, что конной группой армии командовал легендарный налетчик и красный командир Григорий Котовский, а одним из ее отрядов — матрос Железняков. Он, в частности, руководил в марте 1918 года обороной города Бирзула от австро-венгерских войск. Так что «концентрация» личностей, сыгравших в истории русской революции заметную роль, была в то время в Одессе весьма высокой.

Одесская Советская республика просуществовала до начала марта 1918 года. Ее заняли вошедшие на Украину германские и австро-венгерские войска[6]. Советские руководители спешно эвакуировались на кораблях Черноморского флота в Крым. Перед отступлением Муравьев отдал приказ: «Сравнять с лица земли буржуазные кварталы города артиллерийским огнем, оставив только великолепное здание пролетарского Оперного театра». Правда, приказ, к счастью, так и не выполнили.

Оккупация Одессы, казалось, вернула «старорежимные порядки». Вездесущие «Одесские новости» вскоре после вступления в город австрийцев и немцев сообщали: «Группа пожарных, выполняя распоряжение своего начальства, 14 марта, утром, при громадных толпах народа сняла брезент, прикрывавший с первых дней революции памятник Екатерине II. Этот факт вчера служил темой бесконечных толков и разговоров».