Читать онлайн «На территории любви Никиты Михалкова». Страница 10

Андрон остался очень доволен. Он пригласил меня на премьеру, и я стоял на сцене рядом с ним. Мы подружились и стали общаться в жизни по разным поводам.

За годы работы на «Сибириаде» я приобрел статус высокого профи и получил приглашения на многие известные фильмы: «Они сражались за Родину», «Д’Артаньян и три мушкетера», «Приключения Шерлока Холмса» и другие.

В 1979 году Андрон Кончаловский за фильм «Сибириада» получил специальный приз жюри на кинофестивале в Каннах. Я тоже не сидел сложа руки и использовал эту ситуацию. В институте я получил звание доцента и вел курс «Трюковая подготовка актеров». Ученый совет утвердил мою тему стажировки в Париж в Национальную консерваторию драматического искусства, чтобы завершить докторскую диссертацию. Как гром среди ясного неба, прилетела весть о том, что Андрон остался в Америке.

Мои «друзья» срочно настрочили анонимку в КГБ о том, что я дружу с изменником Родины, и моя стажировка в Париже накрылась медным тазом.

Через год Брежнев и Щёлоков стали «врагами народа», но мой поезд уже ушел.

Приехал из Америки Андрон со своей американской подругой. Я принял его у себя дома как родного, устроил прогулку на катере, поход на Петропавловскую колокольню. Хотя в это время ему друзья боялись позвонить или подать руку, чтобы не впасть в немилость к органам КГБ.

Чем ты обязан человеку, который просто позволил тебе постоять с ним рядом некоторое время? А потом всю оставшуюся жизнь тебя будут всюду узнавать и пропускать везде бесплатно или, узнав, что ты именно тот, кто был с ним, схватят и бросят в темницу.

Я не отрекся от Андрона, когда он уехал в Америку. Он писал мне письма, рассказывая о своих трудностях заграничной жизни, он звонил мне по телефону и я поддерживал его, как мог. Работы у него там еще не было, и он мыкался от стола к столу, читал лекции в каком-то университете. Зато у меня здесь работы было много. Режиссеры наши, увидев фильм Сибириада, искали каскадера, который там делал трюки, находили меня и предлагали шикарные условия. Так я обрел высокий статус в советском кино. И работу с ведущими режиссерами страны — Никитой Михалковым, Сергеем Бондарчуком.

На Мосфильме зарождалась и крепла московская кинобратва во главе с В. Иваньковым и его другом Александром Иншаковым. Притащил их новоявленный каратист Тадеуш Касьянов на фильм «Пираты ХХ века». И им это понравилось.

Позже мы узнали, что строгий судья Андрона главный милиционер СССР Щёлоков воровал все, что плохо лежало и каждый день присылал своей жене и дочери цветы, которые оплачивал от министерства как венки к Могиле неизвестного солдата. Вот судьи кто!

На кремлевских паханов напал мор. В результате подковерной борьбы к власти пришел Горби, а брежневско- романовская клика начала ему мстить.

Планеты выстроились чудным образом и осветили путь Андрону. Он снял свой первый американский фильм с Настасией Кински «Любовники Марии». Андрон звал меня в Америку, но я не мог выучить в совершенстве язык. Может быть, это была лень, но …

Дуплетом он снял сногсшибательную картину «Поезд-беглец» с Джоном Войтом и приехал в Россию. Я взялся за показ этих фильмов в городах коммерциализирующейся родины. Я был безмерно счастлив от того, что фильмы Андрона имели колоссальный успех. Народ хотел знать о нем все, и мне приходилось выступать перед зрителями, выдавая себя за члена его киногруппы.

Андрон просил меня принимать в Петербурге своих новых заграничных друзей Энцио Фриджерио, Марио Гарруба, Роберта Редфорда, Сильвию Лимбери, Марчелло Мастрояни, Анну Консини. Я с радостью показывал им свой любимый город и его прекрасные музеи. Угощал в своем красивом доме чем бог послал.

Приезжая домой, Андрон приглашал меня в Москву. Мы до утра сидели на веранде у Натальи Петровны на Николиной Горе.

В 1989 году Андрон пригласил меня в Париж в свою новую квартиру. Красная блокада была прорвана. Я ехал на поезде через всю Европу и, как белый человек, мог пить кофе то в Берлине, то в Кёльне, то в Ахене, и плевать на все. В Париже на Гар дю Нор я открыл бутылку коньяку и выпил ее из горла при всем честном французском народе. Народ никакого внимания на это не обратил, в обморок упала только агент Андрона Николь Канн, а я был счастлив. Благодаря Андрону.

Он звонил мне каждый день в свою квартиру на Рю Вашингтон и говорил, куда я должен пойти сегодня, и где лучше пообедать. В это время он снимал «Танго и Кэш» с Сильвестром Сталлоне. Часто он просил своих друзей показать мне заветные места в Париже. Из Кембриджа приехал его сын Егор и открыл секретные залежи гречневой крупы. В Париже гречневая каша кажется особенно вкусной. Потом я рванул в Милан, Флоренцию, Венецию и Рим. Что я испытывал к Андрону, я описать не могу. Человеку, открывшему мне двери темницы, которую злобные карлики сделали из нашей цветущей Родины. И мы с ним любили ее, нашу Родину, одинаково нежно.

Вскоре я уехал с Никитой Михалковым в Китай снимать «Ургу». Там в китайских степях, а потом и на просторах России мы с Никитой часто говорили об Андроне. Говорили искренно и нежно.

Когда в 1991 году Андрон снял «Ближний круг», по его просьбе я устроил показ фильма в Доме ученых для мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака.

В 2002 году судьба вовлекла меня в круг губернатора Яковлева В. А., и я предложил ему Андрона на роль главного режиссера празднования 300-летнего юбилея Санкт- Петербурга. Услышав его концепцию и сумму гонорара, чиновники испугались, и стали делать все силами местечковых драмкружков. Но гонорары оставили те же. Андрон тогда был приглашен Владимиром Путиным для церемонии открытия Константиновского дворца с великим Лучано Паваротти.

Мы уже давно не виделись. Жизнь унесла нас в разные стороны. Звонить, а тем более писать письма, некогда и незачем. И сформулировать и рассказать о том, что было, становится все труднее. Также трудно как испытывать жажду среди потоков бушующей реки. Но если мне становится скучно, одиноко и невыносимо, я всегда могу закрыть глаза и … там будет не темно.

Лошади довольно фыркали ноздрями, ускоряя рысь. Чуяли свежий морской ветерок и точно знали, что там на берегу моря их ждёт воля. Максим на Салюте выехал из строя, чтобы сломать себе прутик.

— Макс, за четыре года можно было бы настоящий хлыст купить.

— Так не продают же в магазинах, Николай Николаевич.

— Это отговорки, Макс. Джинсы тоже в магазинах не продают.

Аллея незаметно вывела нас на простор Ермоловского пляжа и перед нами раскинулось море. Вдали в дымке виднелись очертания форта «Тотлебен». По направлению к Курорту широкую полосу пляжа перегораживали заросли высокого тростника. За ним пойдём галопом, подумал я и дал команду: