Читать онлайн «Демократия в Америке». Страница 12

10 Там же, с.317—318.

11 Ж.П.Майер. Алексис де Токвиль. Париж, 1948, с. 147.

21

простым людям, и на основе этого чувства появились его социально-философские выводы. Нельзя лучше выразить его видение людей, чем это сделал он сам в письме от 3 января 1843 года одному из своих близких друзей Эжену Стоффелсу. «Люди, — писал он, — в общем-то, не являются ни очень хорошими, ни очень плохими; они средние... Человек со всеми своими пороками, слабостями, добродетелями, представляя собою некую смесь добра и зла, возвышенного и низменного, благородного и порочного, из всего, что есть на земле, наиболее достоин изучения, интереса и жалости, привязанности и восхищения; и поскольку ангелы не водятся среди нас, мы не найдем никого, кроме себе подобных, кто был бы более велик и более достоин нашей преданности и нашей привязанности»12. Хорошее знание работ Токвиля убеждает в том, что в цитируемом отрывке из письма каждое слово употреблено во всей полноте его значения. Ему хотелось, чтобы целью политики был поиск добродетели, и он верил, что единственно прочная добродетель — та, что произрастет на почве свободы. С его точки зрения, любовь к свободе — позитивна. Она не должна означать только ненависть к рабству или тягу к тому материальному благополучию, которое она может предоставить. Она—сама по себе благо, которого нужно «добиваться упорно, невзирая ни на какие опасности и лишения». «Кто ищет в свободе, — писал он в книге «Старый режим и революция», — что-либо, кроме самой свободы, создан для рабства»13.

Именно в таком духе написана книга «Демократия в Америке». Известное высказывание Берка: «Храм истины строят на возвышенности» — можно полностью отнести к Токвилю. В самом деле, его идеалы настолько выше принципов, которыми руководствовались те, с кем рядом он боролся, что нетрудно понять, почему он так часто чувствовал себя одиноким среди современников. Джон Стюарт Милл, его современник, и лорд Эктон, представитель следующего поколения, были, пожалуй, единственными, кто понимал Токвиля и разделял его идеи. Та подлинная страсть, с которой они защищали тот же идеал, что и он, порождалась, возможно, схожими причинами: нестабильностью, глубокими конфликтами, сильным недовольством, которое вызывали тогдашние институты власти. И хотя ни один из них не нашел ответа на поставленный вопрос, никто не усомнился в том, что нет поиска более необходимого, нет поиска, могущего вознаградить больше, завершись он успехом. Все искали новое общественное устройство. У всех было ощущение, что невозможно выжить в этом чудовищном мире. Именно в этот период передовыми умами завладевает философия социализма, ставившая целью найти путь к такой форме социального устройства, которое положит конец эксплуатации человека человеком. Книга «Демократия в Америке» замечательна тем, что показывает, какие усилия предпринял мыслитель, заботой которого было открыть в новом обществе нравственные принципы, с помощью которых можно перестроить, просветить и обновить старый мир. Даже предостережения, содержащиеся в книге, говорят об ее служении высокой цели, и это только одно из ее великих достоинств. Эта книга будет привлекать читателей до тех пор, пока люди будут понимать, что свобода, основанная на равенстве, — единственное средство, позволяющее отдельному человеку приобщиться к непреходящим ценностям, накопленным человечеством.

Гарольд Дж. Ласки

12Тамже,с. 144.

13Там же.

Сколь бы значительными и неожиданными ни были события, стремительно происходившие на наших глазах, автор настоящего труда имеет полное право заявить, что они не застигли его врасплох. Когда я писал эту книгу пятнадцать лет тому назад, мною владела одна-единственная мысль — о близящемся неизбежном наступлении демократии во всем мире. Перечитайте мою работу, и вы на каждой странице встретите торжественные предуведомления о том, что Общество меняет свой облик, что человечество преобразует условия своего существования и что в недалеком будущем его ожидают перемены в судьбах.

Книгу предваряли следующие слова:

«Постепенное установление равенства есть предначертанная свыше неизбежность. Этот процесс отмечен следующими основными признаками: он носит всемирный, долговременный характер и с каждым днем все менее и менее зависит от воли людей; все события, как и все люди, способствуют его развитию. Благоразумно ли считать, что столь далеко зашедший социальный процесс может быть приостановлен усилиями одного поколения? Неужели кто-то полагает, что, уничтожив феодальную систему и победив королей, демократия отступит перед буржуазией и богачами? Остановится ли она теперь, когда она стала столь могучей, а ее противники столь слабы?»

Человек, который написал эти ставшие впоследствии пророческими строки в то время, когда Июльская революция не столько потрясла, сколько укрепила монархию, может сегодня без боязни вновь привлечь внимание читающей публики к своей работе.

Ему позволительно будет добавить к этому и то, что нынешние обстоятельства возбудили к его книге живейший интерес и придали ей практическое значение, которого она не имела при первом появлении.

Тогда существовала королевская власть. Сегодня она уничтожена. Американские политические институты, вызывавшие лишь любопытство в монархической Франции, должны стать предметом углубленного изучения во Франции республиканской. Новую власть укрепляют не только сила, но и хорошие законы. Вслед за воином приходит законодатель. Один разрушает, другой закладывает фундамент. У каждого своя работа. Речь уже идет не о том, будем ли мы Францией королевской или республиканской; необходимо понять, будет ли эта Республика буйной или спокойной, упорядоченной или неупорядоченной, Республикой мирной или воинственной, либеральной или деспотической, той Республикой, которая угрожает священным правам собственности и семьи, или же Республикой, признающей и чтущей эти права. Чрезвычайно важная проблема, от решения которой будет зависеть судьба не только Франции, но и всего цивилизованного

23

мира. Если мы спасаем себя, мы тем самым спасаем все окружающие нас народы. Если мы губим себя, мы губим всех вместе с нами. В зависимости от того, создадим ли мы свободную демократию или же демократическую тиранию, станет изменяться и облик мира, и можно сказать, что сегодня мы решаем, будет ли Республика наконец провозглашена повсюду или же повсюду она будет уничтожена.