Читать онлайн «Джейн Остен и ее современницы». Страница 11

Французский дипломат Луи Дютен вспоминал о Джорджиане: «Когда она появлялась, на нее устремлялись все взгляды, когда отсутствовала, разговоры велись только о ней». Она была необыкновенно привлекательной женщиной, но скорее всего причиной, по которой на Джорджиану устремлялись все взгляды и она становилась темой всех разговоров, было ее поведение, шокирующее даже для раскрепощенной георгианской эпохи. Поводом для сплетен становилось все: ее нововведения в области моды, ее активное участие в политической жизни, ее фантастическая расточительность… Но главное, конечно, «брак втроем»: странно-гармоничное сожительство Джорджианы, ее супруга Уильяма Кавендиша и ее лучшей подруги Элизабет Фостер.

Джорджиана Кавендиш, герцогиня Девонширская

Никто из современников не понимал этих отношений. Потомки же не нашли ничего лучше, как отснять кассовый фильм «Герцогиня», где Джорджиана Девонширская представлена жертвой жестокого мужа и чудовищных обстоятельств.

На самом деле кем-кем, а жертвой она никогда не была. Она была очень самодостаточной личностью, она очень крепко держала в руках свою жизнь и умела наслаждаться всеми ее проявлениями, даже атмосферой подлинного скандала.

Джорджиана, герцогиня Девонширская, урожденная Спенсер, родилась 9 июня 1757 года в семье графа Джона Спенсера.

Мать Джорджианы, леди Спенсер, обожала старшую дочку и не изменила своих чувств ни после рождения наследника – Джорджа, ни после появления на свет младшей дочери – дурнушки Харриэт: «Я так люблю мою милую маленькую Джи, что едва ли полюблю так кого-то другого». Джорджиана в свою очередь питала к матери более теплую привязанность, чем это было принято для тех времен. Уже семнадцатилетней барышней она писала леди Спенсер: «Вы мой лучший и дражайший друг, мое сердце принадлежит лишь Вам, и Вы вольны делать с ним, что пожелаете».

Своего гневливого отца Джорджиана побаивалась, хотя он больше интересовался алкоголем и коллекцией итальянского искусства, чем своими детьми. Джорджиане очень хотелось завоевать его внимание, но этого ей никогда не удавалось. Зато внимания всех остальных членов семьи у нее было с избытком. В свободное время Джорджиана заучивала стишки или пьески, чтобы впечатлить родных за ужином. Особенно она любила изображать героинь, которые ждут избавления от какого-нибудь готического злодея – у нее хорошо получалось заламывать руки и закатывать глаза. Младшие братья и сестры смотрели на нее, приоткрыв рот. Джордж и Харриэт наперегонки бросались выполнять ее поручения. Более того, Джордж, будучи подростком в школе Харроу, не то что не стеснялся переписки с сестрой, но хвастался ее письмами перед одноклассниками. Впрочем, уже много лет спустя леди Спенсер будет винить себя за то, что позволяла дочери рисоваться перед окружающими – будь она скромнее, скольких скандалов удалось бы избежать!

Семья Спенсер была сказочно богата: недельный доход лорда Спенсера составлял 700 фунтов, тогда как семья из высшей прослойки среднего класса могла жить на 300 фунтов в год. Когда Джорджиане исполнилось семь лет, семья переехала в величественный дворец Спенсер-хаус в лондонском Сент-Джеймсе. В Спенсер-хаусе устраивали спектакли и давали балы. Джорджиана с детства общалась с писателями, художниками и политиками. В салоне Спенсеров светская жизнь гармонично сочеталась с политикой: за обедами обсуждались парламентские билли, заключались сделки и велись переговоры, интригам не было конца. Спенсеры принадлежали к политической партии вигов, крупных землевладельцев, которые были более либеральны, чем монархисты-тори, но отстаивали, в основном, свои собственные интересы. Пожалуй, их можно сравнить и с современными олигархами.

Родители постарались дать Джорджиане хорошее образование, но превращать ее в «синий чулок» им тоже не хотелось. Девочку обучали танцам, верховой езде, иностранным языкам, игре на арфе. Придворный миниатюрист Джон Гресс приходил в Спенсер-хаус, чтобы давать ей уроки рисования, композитор Томас Линдси – уроки пения. И только точным наукам не уделялось внимания при обучении Джорджианы, поскольку считалось, что они лишь иссушают сердце юных дев. Но зря Джорджиану не обучили в детстве математике: возможно, она смогла бы лучше подсчитывать свои расходы…

Хотя леди Спенсер практически во всем потакала дочери, она все же придирчиво следила за поведением Джорджианы в обществе – за ее осанкой, манерой разговора, строгим следованием этикету.

Когда девочке исполнилось четырнадцать, высший свет счел ее невестой, и к ней начали свататься наперебой, к вящему ужасу леди Спенсер, которая не собиралась выдавать дочь замуж как минимум до восемнадцати лет.

В 1772 году родители захватили Джорджиану в очередную европейскую поездку, и перед юной красавицей пал на колени Париж. Как писал ее соотечественник: «Все восхищены леди Джорджианой Спенсер. По моему мнению, она обладает добрым нравом, а ее хорошее образование, смею верить, не позволит всеобщему восхищению вскружить ей голову».

Летом 1773 года на бельгийском курорте Спа Джорджиана встретила двадцатичетырехлетнего Уильяма Кавендиша, пятого герцога Девонширского. Герцоги Девонширские были одним из самых высокопоставленных семейств в Англии, и с семьей Спенсер их соединяло давнее знакомство, однако Спенсеры стояли ступенькой ниже.

Уильям Кавендиш был человеком умным и образованным, но довольно замкнутым. Как потом вспоминала его дочь, интерес у него вызывали исключительно разговоры о собаках. Тем не менее, герцог высоко котировался на рынке великосветских холостяков, ведь он обладал годовым доходом в 60 тысяч фунтов, роскошнейшими усадьбами Чатсуорт в Дербишире и Девоншир-хаус в Лондоне, а также еще пятью имениями в Англии и Ирландии.

Наблюдая, как ее родители любезничают с герцогом, Джорджиана тоже прониклась к нему почтением. Своим сдержанным поведением он напоминал ей отца. Она тут же «домечтала» образ герцога до своего идеала и вообразила, что за холодным фасадом бьется пылкое сердце. Отчасти так и было. Уильям влюбился. Он писал ей страстные письма: «До недавнего времени я и не подозревал, моя дражайшая Джорджиана, как сильно я тебя люблю. Я скучаю по тебе каждый день и каждый час». Правда, это была вся романтика, которую он мог из себя выжать.

Уильям восхищался красотой и живыми манерами Джорджианы, да и ее огромное приданое не оставляло его равнодушным. Наконец, молодость Джорджианы делала ее еще более желанной невестой, ведь юные девицы отличаются таким податливым характером и их так легко перевоспитать на свой вкус! Уильям не догадывался, как заблуждается он в этом вопросе… и попросил руки Джорджианы у ее родителей.