Читать онлайн «Пристрастные рассказы». Страница 37

И. Г. Эренбург вспоминает, что Маяковский, когда ему бывало не по себе, угрюмо повторял четверостишие Вийона:

Маяковский любил играть и жонглировать словами, он подбрасывал их, и буквы и слоги возвращались к нему в самых разнообразных сочетаниях:

— без конца…

Родительный и винительный падежи он, когда бывал в хорошем настроении, часто образовывал так: кошков, собаков, деньгов, глупостев. Непрерывная игра словами шла за картами:

Он много рифмовал по поводу и без конца.

О пивной, в которой надумали расписать стены фресками:

О предполагаемой шубе:

И просто так:

Строго вопрошал и сам себе испуганно отвечал:

Горький вспоминал, что, когда они познакомились, Маяковский без конца повторял:

У Эренбурга в его «Книге для взрослых» есть краткие, но очень точные, выразительные воспоминания о Маяковском. В них он рассказывает, что в свою последнюю поездку в Париж Маяковский «сидел мрачный в маленьком баре и пил виски „Уайт хорс“». Он повторял:

Когда-то мы придумали игру. Все играющие назывались Фистами. Водопьяный переулок, в котором мы тогда жили, переименовали в Фистовский и стали сочинять фистовский язык. Эта игра увлекала Маяковского несколько дней. Он как одержимый выискивал слова, начинающиеся с буквы Ф или с имеющейся в них буквой Ф, и придавал им новый смысл. Они означали не то, что значили до сих пор.

Вот примеры, записанные тогда же:

Фис-гармония — собрание Фистов.

Соф-около — попутчик.

Ф-или-н — сомнительный Фист.

Ф-рак — отступник.

Фи-миам — ерунда.

Фис-пташка — ласкательное.

Га-физ — гадкая физиономия.

Ф-рукт — руководитель Фистов.

Ан-фиски — антифисты.

Тиф — тип.

Фис-тон — правила фистовского тона.

Со-фисты — соревнующиеся.

До-фин — кандидат.

Физика — учение Фистов.

Ф-ура-ж — выражение одобрения.

Фишки — деньги.

Фихте — всякий фистовский философ.

Маяковский не только читал чужие стихи — он переделывал, нарочно перевирал их. Он непрерывно орудовал стихами — именно чужими, не своими. Себя он почти никогда не цитировал. Свои стихи он бормотал и читал отрывками, когда сочинял их; или же торжественно декламировал только что написанные.

Когда бы мы ни раскладывали пасьянс, он патетически произносил:

Вертинского он пел так:

Строку Пушкина:

(вместо — «могущему дан»), А. К. Толстого:

Пастернака:

(вместо — «резедой горизонт»).

Кирсанова встречал словами:

(вместо — «моложавый ус» в поэме «Моя именинная»).

Если он слышал или появлялись в печати какие-нибудь хорошие новые стихи, он немедленно запоминал их, читал сто раз всем, радовался, хвалил, приводил этого поэта домой, заставлял его читать, требовал, чтобы мы слушали.

Так было с «Мотэле» Уткина. Маяковский услышал его впервые на вечере во ВХУТЕМАСе. Пришел домой возбужденный и не успокоился до тех пор, пока и мы его не узнали.

Так было с «Гренадой» Светлова, с ранними стихами Сельвинского, со стихами Маршака для детей.

Светловскую «Гренаду» он читал дома и на улице, пел, козырял ею на выступлениях, хвастал больше, чем если бы сам написал ее! Очень нравилась ему «Пирушка» Светлова. Из стихотворения «В разведке» он особенно часто читал строчки:

Он любил стихи Незнамова, просил его: «Почитайте, Петенька, „Хорошо на улице!“» — и ласково встречал Петра Васильевича его строчками:

Часто читали вслух «Именинную» Кирсанова. За утренний завтрак Маяковский садился, напевая:

В хорошем настроении он бодро пел кирсановское:

Очень нравились ему строки поэта-комсомольца Бориса Веревкина:

Он декламировал их на своих выступлениях и дома, для собственного удовольствия.