Читать онлайн «Александр Македонский». Страница 9

Почему мы считаем необходимым так глубоко вдаваться в сущность древних общественных отношений в Македонии? Это сделано для того, чтобы читателю стало понятно, на какие решительные действия пошел Александр Македонский, ибо все эти патриархальные обычаи, взаимоотношения и установления оставались в силе вплоть до его царствования. Он, как ураган, смел все эти родовые преграды, вышел далеко за их пределы, оторвался от родины и всех тех уз, которые его сковывали, и сделался владыкой мира. Поэтому неудивительно, что все самые болезненные конфликты, которыми было омрачено его правление, возникли именно из указанных противоречий. Несколько позже мы увидим, как Александр, будучи исключительно сильной личностью, покинул уютный, но слишком тесный для него мирок. Можно понять отчаяние македонян, когда они увидели, что царь вполне сознательно отвергает их любовь, преданность и верность. Именно поэтому завязался здесь тот трагический узел, в котором оказались затем Филота, Парменион и Клит и который сам Александр смог разрубить только с помощью меча.

Ознакомившись со спецификой патриархального македонского быта, можно представить себе, как трудно было сохранить здесь все исконно македонское, подвергаясь столь сильному влиянию эллинского духа. Разве не создались здесь условия, когда, казалось бы, соединились времена прадедов и правнуков? Происходя от одного корня с эллинами, их балканские собратья по своим взглядам, обычаям, нравам, общественным, политическим традициям и порядкам оставались вплоть до времени Александра на той ступени развития, которая уже давно была пройдена греками. Им казалось, что они, ничего не утратив из унаследованного от предков, заимствовали у соседей-эллинов их достижения как в области искусства и культуры, так и в практической жизни.

Будучи способными и любознательными, македоняне высоко ценили греческих мастеров, врачей, ремесленников, но сами при этом оставались простодушными крестьянами.

Аргеады, создавая Македонское государство и завязывая отношения с эллинами, оказались первыми, кто заложил основы этих взаимоотношений. Все это, правда, происходило в рамках древних традиций царствующего дома. Покровительствовать искусствам и наукам, предоставлять певцам и поэтам, мудрецам и искусным мастерам наилучшие условия для творчества с давних пор считалось одной из благороднейших задач царского дома. Правители соседней Фессалии придерживались тех же обычаев.

Так ли это все происходило в древности, мы утверждать не можем, однако весьма примечательно то, что македоняне с самого начала отказались от мысли создать свою собственную письменность.

Переняв греческую, они в качестве литературного языка переняли и язык соседей. Известно, что первый из наиболее энергичных македонских царей — Александр I носил прозвище Филэллин («друг эллинов»). Но он стремился к еще большему: хотел сам вместе со своей семьей стать эллином в полном смысле этого слова. Ему удалось этого достичь. Для истории Македонии началась новая эпоха. Александр I принял участие в Олимпийских играх, хотя вначале коллегия эллинодиков запретила ему участвовать в состязаниях. Однако благодаря аргосскому происхождению царя род его признали греческим, и посему он был допущен к состязаниям. Успехи Александра оказались на уровне достижений лучших эллинских спортсменов.

Аргеады, ссылаясь на созвучие имен, возводили свое происхождение к Аргусу, но это было исторической фикцией. Аналогичные подделки можно обнаружить во многих родословных. Впрочем, здесь нельзя говорить о сознательной фальсификации. Слишком сходны названия дома Аргеадов и одной из древнейших греческих областей — Аргоса. У эллинов было принято выводить из созвучия имен и названий происхождение того или иного рода. И в это искренне верили. Поэтому македонские цари действительно считали себя потомками древних выходцев из Аргоса, т. е. греками. Поскольку они сами являлись представителями правящего рода, то искали своих предков среди мифологических героев и возводили свой род к аргосским Темени-дам и тем самым к могучему Гераклу. Они верили в это сами, и не менее их в этом были убеждены все македоняне, гордившиеся своим благородным греческим царским домом.

Поверили легенде и греки, и даже Фукидид не высказал по этому поводу особых сомнений[13].

Свою любовь к эллинам Александр I проявил, участвуя в героической борьбе греков с персами, закончившейся победой Эллады. Часть добычи, отнятой у мидян, он пожертвовал в Дельфийское святилище, а как участник Олимпийских игр, воздвиг свою статую на берегу Алфея. Известно, что часть изгнанных из Микен граждан Александр принял в Македонии, предоставив им земли. Он слыл покровителем искусств, и сам Пиндар гостил у него.

Но наибольшее проявление филэллинства можно отметить полвека спустя, в связи с деятельностью царя Архелая. Его столицей уже были не Эги, а Пелла, расположенная в бухте, глубоко врезавшейся в прибрежную полосу. Архелай поручил известному греческому художнику Зевксису украсить свой дворец фресками, превратив его в одну из прославленных достопримечательностей Македонии. Он привлек в свой дворец самых известных греческих художников, скульпторов и поэтов. Пелла стала культурным центром, конкурирующим с Афинами. Не случайно последние годы жизни Еврипид провел в Пелле. Его творческий гений, последний раз вспыхнувший в «Вакханках», несомненно, был вдохновлен необузданным македонским духом.

К самым ярким проявлениям деятельности царя Архелая следует отнести учреждение им проводившегося в Дионе пышного празднества в честь Зевса. Сочетание атлетических и художественных состязаний во время этих празднеств должно было объединить в Дионе славу Олимпийских игр и афинских Великих Дионисий. Не исключено, что Еврипид написал своего «Архелая» специально для такого празднества в Дионе.

Среди последующих правителей Македонии особенно поклонялся греческой культуре и искусству Пердикка III. Здесь, как и во многом другом, он проявил, пожалуй, чрезмерную активность. Он попытался даже привлечь в Пеллу Платона, но философ, сделав не слишком удачный выбор среди своих учеников, послал туда Евфрая. Последний стал играть при дворе значительную роль, но не пользовался симпатией. Его поведение вызвало толки: мол, на царские пиры теперь приглашают только гетайров, знающих толк в философских материях и высшей математике.

Так проявлялось стремление Аргеадов к эллинизации населения вплоть до вступления на престол Филиппа. Прежде всего это касалось искусства, философии, некоторых практических областей: медицины, техники, военного дела и даже налоговой системы. Заимствования затрагивали в основном придворные круги и земельную аристократию, но едва ли доходили до широких масс народа. Речь шла лишь об облагораживании «благородных». За пределами этой верхушки мало кто умел писать и читать. Даже Евридика, мать царя Филиппа, только в старости постигла это искусство[14].