Читать онлайн «Через всю войну». Страница 33

Политрук Эдельштейн, младший лейтенант Тихомиров и я, растормошив командиров отделений, начали вместе с ними будить пограничников. На заставе бойцы вскакивали от самого легкого прикосновения. Поднять спящих с холодной цементной платформы было почти невозможно. Командиры отделений почти каждого человека ставили на ноги и трясли, пока тот не приходил в себя. Так одного за другим разбудили всех. Без суеты и шума пограничники построились в ожидании, что им прикажут делать дальше.

Было видно, как вдали по железнодорожному полотну от Фастова, скрежеща о рельсы гусеницами, ползли к Устиновке немецкие танки, а к переезду, скрытые от нас посадками, подъехали мотоциклисты. Воевать нам с гитлеровцами нечем: станковый пулемет без лент, у ручных пулеметчиков неполные магазины, у бойцов одна-две обоймы - все, что осталось после боя в Елисаветовке. Видимо, и командование понимало, что самое разумное - сохранить людей. Кто-то из штабных работников выбежал из здания станции и, показав в сторону леса рукой, скомандовал:

- Бегом, марш!

Перебежав через железнодорожное полотно, мы устремились к лесу. Это был небольшой Лес, можно даже сказать, просматриваемый из конца в конец лесок, но все же это было укрытие. Опушку окаймляла канава, вдоль нее рос дубняк вперемежку с кустарником. Вдоль этих кустов и заняли заставы круговую оборону. Штаб отряда расположился в центре.

После вчерашнего боя, ночного марша, всего пережитого лес казался нам надежным убежищем. Немцев не видно, хотя со стороны Устиновки слышались их голоса. Видимо, там двигалась какая-то немецкая часть, с которой мы едва не столкнулись ночью, отходя из Елисаветовки. Потом шум движущейся колонны донесся с противоположной стороны. Мы оказались на скрещении дорог, по которым перемещались фашистские войска.

Время от времени немцы постреливали по лесу. Но, видимо, это были случайные выстрелы, и мы чувствовали себя в относительной безопасности. Нас все больше занимали мысли не о возможности новой стычки с врагом, а о том, как утолить голод. Вот уже шесть дней, как мы не пробовали горячей пищи. Трое последних суток питались вообще бог знает чем. Пограничники лежали или сидели в каком-то полусонном оцепенении.

К вечеру более крепкие физически бойцы и командиры стали говорить, что можно было бы рискнуть сходить в Устиновку, неподалеку от станции, и попытаться достать там продуктов. К этому в конце концов склонилось и командование. Когда совсем стемнело, группа добровольцев, в которую вошли воины всех застав, под командованием майора Врублевского отправилась в село. С помощью местных жителей они достали кое-что из еды. На обратном пути наши "ходоки" столкнулись с немецкими часовыми. Завязалась перестрелка. Закончилась она, однако, благополучно. Не потеряв ни одного человека, группа возвратилась в лес.

Утолив голод, люди повеселели. Стали слышны голоса. Кто-то осторожно предупреждает:

- Тише, ребята...

Над ним смеются.

- Что мы, воры? Мы на своей земле. Пусть фашисты прячутся.

По голосу узнаю секретаря комсомольского бюро комендатуры Сергея Маслова.

- Больно ты смел, Серега, - вступил в разговор кто-то еще. - У них танки, а у нас, кроме винтовок да пулеметов, ничего нет.

Но Маслов и в самом деле раззадорился.

- Не понимаю, долго ли мы еще будем здесь торчать? Хрустнула ветка. Чей-то спокойный голос произнес:

- И понимать нечего. Видите, что творится вокруг. Погубить людей напрасно - ума не надо, а вот сохранить их, выйти из окружения - это совсем иное дело. Мы еще должны отплатить за все гитлеровцам, мы обязаны их разбить.

Это говорил батальонный комиссар Николай Акимович Авдюхин. Он всегда так говорил - негромко, не повышая голоса, просто, убеждая собеседника не интонацией, не авторитетом старшего, а логикой, аргументами. С виду наш комиссар был не очень бравый. Небольшого роста, с легкими залысинами, мягкой, покачивающейся походкой, он скорее походил на гражданского человека, хотя прослужил в армии свыше двадцати лет. Но его любили и уважали. И прежде всего за то, что он всегда знал, когда и что нужно сказать людям, умел вовремя поддержать их, помочь им. Он был непринужден в разговоре, беседе, доступен, и это еще больше укрепляло его авторитет, вызывало к нему доверие.

Закончив разговор с Масловым, Авдюхин направился дальше. Видимо, батальонный комиссар хотел обойти расположение застав, поговорить с людьми, подбодрить их.

Все слабей и слабей рокотали моторы, затихали вокруг звуки. Ночь вступала в свои права. Но командованию отряда не спалось: предстояло решить, как быть дальше, куда выходить из окружения. Мнения единого не сложилось. Одни предлагали идти через Гребенки на Васильков и далее на Киев, другие советовали пробираться через Пинчуки к Обухову и Триполью. Наконец было решено для уточнения обстановки и выбора маршрута движения создать разведывательные группы. Одну из них, куда входил помощник комиссара отряда по комсомольской работе Петр Латышев и несколько пограничников, возглавил майор Врублевский. Старшим другой назначили помощника начальника отделения штаба отряда капитана А. И. Алексо. С ним шло несколько командиров. Разведгруппы обнаружили броды через болото, лежавшее неподалеку от Устиновского леса, и наметили дальнейший маршрут выхода из окружения.

Утром из Устиновки донесся петушиный крик. Замычали коровы, залаяли собаки. Незаметно взошло солнце. Его лучи пробили крону деревьев и светлыми бликами легли на поляны. Высоко в небе послышался звенящий гул самолетов, он все усиливался, и вот уже клинья вражеских бомбардировщиков повисли над нами. Ожили, залязгали, зарычали дороги. Затрещало, загудело все вокруг: вражеские колонны шли нескончаемым потоком.

Звенели мухи в лесу, какие-то букашки оживленно ползали по траве. Не ведая ни о чем, старательно трудились муравьи. День казался неимоверно длинным. Наконец солнце нехотя спрятало свой красный диск за горизонт. Поля окутал вечерний мрак.

Наутро опять ожили дороги, забитые танками, артиллерией и мотопехотой противника. Но вот между колоннами образовался небольшой разрыв, и мы услышали непривычный для уха скрип: к лесу подъезжала телега. Правил лошадью невысокий мужчина, одетый в темную рубаху. Рядом с ним на повозке сидел паренек лет четырнадцати. Повозка свернула с дороги на поле. Мужчина снял косу, осмотрелся, потом взвалил на плечи мешок и опустил его на землю К опушке подбежал паренек и кивнул головой в сторону мешка. Вскоре мешок с продуктами оказался у нас. Мы поняли, что на этих людей можно положиться. Кто-то из штабных работников переговорил с крестьянином и попросил забрать раненых, когда мы уйдем.