Читать онлайн «Жизнь Ленина». Страница 86

Чтобы победить или, может быть, переубедить левую оппозицию, Ленин составил двадцать один тезис «по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира»{319}. Уже в самом заглавии Ленин указывал, что такой мирный договор был ему не по душе, но что он стоит за немедленное принятие этого договора. Тезисы Ленина были компромиссом. В них требования текущего момента были противопоставлены верности программным принципам. 11 сентября 1917 года Ленин писал: «Переход политической власти к пролетариату — вот в чем суть… А жизнь покажет, с какими видоизменениями это осуществится. Это дело девятое. Мы не доктринеры. Наше учение не догма, а руководство к деятельности»{320}. Таковы были ленинские основы советской политики. На них он возвел свои тезисы. Имя этим двум слонам — Целесообразность и Обещание Успеха. В общих чертах они делают советскую политику родственной политике всех других наций.

Вводный тезис Ленина был смелым извращением истины. «Положение русской революции таково, — гласил он, — что почти все рабочие и громадное большинство крестьян несомненно стоит на стороне Советской власти и начатой ею социалистической революции. Постольку успех социалистической революции в России обеспечен». Это было, говоря мягко, преувеличением. Но Ленин хотел, чтобы его логическая пирамида основывалась на чувстве уверенности. Если социалистическая революция в России обеспечена, а революция в Европе остается отдаленной перспективой, то стоит ли жертвовать жизнью, полагаясь на случай? Это важнейшее соображение подчеркивается в шестом тезисе Ленина: «…Нет сомнения, что социалистическая революция в Европе должна наступить и наступит. Все наши надежды на окончательную победу социализма основаны на этой уверенности и на этом научном предвидении». Наступит, но когда? «Так как определить этого нельзя никоим образом, то все подобные попытки, объективно, свелись бы к слепой азартной игре». Короче говоря, журавль в руке стоил синицы в небе, той синицы, которой, может быть, и не удастся зажечь море.

В остальных тезисах Ленин метал полемические стрелы в своих оппонентов — защитников революционной войны. «Имущие классы», — говорит Ленин, уже вызвали своим сопротивлением гражданскую войну. «Советской власти обеспечена победа в этой войне, но… неизбежен известный период острой разрухи и хаоса». Кроме того, «организационные задачи социалистического преобразования в России так велики и трудны, что на разрешение их — при обилии мелкобуржуазных попутчиков социалистического пролетариата», т. е. крестьян, «и при невысоком его культурном уровне — требуется тоже довольно продолжительное время». Из этого «вытекает необходимость, для успеха социализма в России, известного промежутка времени, не менее нескольких месяцев…» (оценка Ленина сильно занижена) «для победы над буржуазией сначала в своей собственной стране…» И наконец: германская военщина, выиграв Брест-Литовское сражение, требует, чтобы Россия уступила свои пограничные земли и уплатила контрибуцию. Перед большевиками, таким образом, встает вопрос: «принять ли сейчас этот аннексионистский мир или вести тотчас революционную войну. Никакие средние решения, по сути дела, тут невозможны». Если бы война продолжалась, утверждает Ленин, «мы воевали бы теперь, объективно, из-за освобождения Польши, Литвы и Курляндии».

Ленин огласил эти тезисы 21 января на собрании петроградских, московских, поволжских и уральских делегатов Третьего съезда Советов. После слов об освобождении Польши, Литвы и Курляндии он устно добавил следующее предложение, не фигурировавшее в письменном тексте тезисов: «Но ни один марксист, не разрывая с основами марксизма и социализма вообще, не может отрицать, что интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение»{321}. Этим было сказано многое.

Тогда Троцкий предложил промежуточное решение: прервать Брестские переговоры, провозгласить выход России из войны, но не подписывать мирного договора.

Ведущие левые коммунисты страстно призывали к революционной войне.

Затем вопрос был поставлен на голосование. На совещании присутствовало 63 человека, из которых большинство (32 голоса) высказалось за революционную войну, точка зрения Троцкого — ни война, ни мир — получила 16 голосов и Ленина — 15 голосов»{322}.

На следующий день вопрос о мире обсуждался Центральным Комитетом — высшим исполнительным органом партии. Чувствуя, каково настроение товарищей, Ленин изменил свою позицию. Его предложение теперь гласило: «Мы всячески затягиваем подписание мира». Он уже не настаивал на «немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира». Сталин, Зиновьев и Сокольников выступили на стороне Ленина. «Революционного движения на Западе нет, — заявил Сталин, — нет фактов, а есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться»{323}.

Троцкий внес следующее предложение: «Мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем». Его поддержали Бухарин и Урицкий. Урицкий обвинил Ленина в национализме: «Ошибка т. Ленина… — он смотрит на дело с точки зрения России, а не с точки зрения международной»{324}.

Ленин защищался: армия устала, а военные запасы истощены. Если немцы начнут наступать, «они смогут взять Ревель и Петроград голыми руками. Продолжая в таких условиях войну, мы необыкновенно усилим германский империализм, мир придется все равно заключать, но тогда мир будет худший, так как его будем заключать не мы. Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, — мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено, и мир будет заключен другим правительством».

Это было доводом в пользу немедленного заключения мира. Тем не менее, Ленин советовал «затягивать» его подписание.

Защитники революционной войны, продолжал Ленин, «считают, что этим мы пробудим в Германии революцию. Но ведь Германия только еще беременна революцией, а у нас уже родился вполне здоровый ребенок — социалистическая республика, которого мы можем убить, начиная войну». Далее Ленин сказал, что не согласен со Сталиным, недооценивающим перспективы революции на Западе, и с Зиновьевым, который считает, «что заключение мира на время ослабит движение на Западе». «Но суть дела в том, что там движение еще не началось, а у нас оно уже имеет новорожденного и громко кричащего ребенка, и если мы в настоящий момент не скажем ясно, что мы согласны на мир, то мы погибнем. Нам важно задержаться до появления общей социалистической революции, а этого мы можем достигнуть, только заключив мир». Предложение Троцкого (прекращение войны, отказ от подписания мира и демобилизация армии) Ленин назвал «интернациональной политической демонстрацией»{325}.