Читать онлайн «Франсиско Франко и его время». Страница 70

Для соблюдения «баланса сил» Франко решил сохранить Ариаса Салгадо в качестве министра информации и туризма, включить в правительство фалангиста X. Хирона и друга юности генерала А. Бегу. Последний получил пост министра внутренних дел.

Но главное: новым министром финансов стал М. Наварро Рубио, адвокат, член правления «Народного банка», контролируемого «Опус деи», министром торговли — А. Ульястрес, профессор экономической истории, также член «Опус». Министрам-технократам была оказана серьезная поддержка со стороны президиума правительства, в котором все возрастающую роль играл Лопес Родо.

И все же, когда надо было перейти от слов к делу, сделать первые шаги в реализации того, что так привлекательно выглядело в проектах, диктатором овладели сомнения.

Ведь надо было отказаться от «концепции экономического национализма» — основы автаркии, обусловленной как внешними обстоятельствами, так и победой в вековом споре «испанистов» над «европеистами». Практическую реализацию этой концепции осуществлял орган государственного регулирования — Институт национальной индустрии (ИНИ), возглавлявшийся другом детства диктатора Хуаном Суанчесом. Тем более, что план, предложенный технократами-опусдеистами, можно было реализовать только при поддержке Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития, а Франко опасался, что Испании будут поставлены условия, представляющие угрозу для режима.

Но прежде всего надо было попытаться стать членом этих международных организаций. Еще при принятии Испании в Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития в мае-июне 1958 г. Мадриду было поставлено условие привести экономическую ориентацию в соответствие с нормами, обязательными для всех членов этих организаций. Еще более определенные и жесткие условия выдвинул Совет Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) при обсуждении просьбы испанского правительства о вступлении. Ассоциированным членом этой организации Испания стала 10 января 1958 г., а полноправным — по прошествии почти полутора лет, в июне 1959 г. Переговоры были долгими и нелегкими, так как мадридскому правительству предлагалось полностью отказаться от политики автаркии, которую оно проводило 20 лет. Но когда «План стабилизации», предложенный МВФ, был представлен Франко для окончательного утверждения в феврале 1959 г., он заявил: «Не время».

Тогда Наварро Рубио настоял на встрече в Эль Пардо, но и там натолкнулся на сопротивление Франко: «Мы сможем разрешить ситуацию своими собственными средствами». Тогда Наварро Рубио пришлось напомнить, что Испания «находится в двух шагах от краха, что наиболее авторитетные лица страны согласны начать процесс либерализации и открытия нашей экономики и что сопротивление части нашего правительства — это приговор не только в плане экономики, но и политики». На это Франко ответил: «В принципе у меня нет недоверия к «Плану стабилизации». Я верю, что наши ресурсы недостаточны. Но я сомневаюсь в добром расположении к нам международных учреждений и боюсь, что нас оставят на милость иностранных кредиторов, которых не будут одолевать сомнения в том, чтобы оставить нас в критической ситуации, если дело пойдет не так, как мы заранее предполагали»[396].

Только тогда, когда международные эксперты подтвердили, что испанская экономика находится на грани банкротства и не может более выдерживать хронический дефицит бюджета, что валютный запас сократился до 200 млн долларов, Франко наконец решился.

20 июня 1959 г. в Вашингтоне Кастиэльей был подписан меморандум, по которому Испания брала на себя обязательство «переориентировать свою экономическую политику и направить ее по линии сближения с западными странами». Эти обязательства были затем конкретизированы в «Плане экономической стабилизации», предусматривавшем открытие более широкого доступа иностранным товарам на испанский рынок, ослабление ограничений товарам для иностранных капиталовложений, превращение песеты в свободно конвертируемую (при условии ее девальвации — с 42 до 60 песет за доллар), ослабление административного контроля над производством, включая контроль над ценами и заработной платой. Испания получила столь остро необходимые ей 546 млн долларов (первоначально — 375 млн) в форме кредитов и займов от Европейского валютного фонда, членом которого она становилась в силу вступления в ОЭСР, от МВФ, правительства США и частных американских банков.

В официальной декларации, сопровождавшей предоставление Испании займов, кредиторы выражали надежду, что эти доллары обеспечат успешное начало осуществления программы «экономической стабилизации», подчеркнув тем самым жесткую целенаправленность финансирования.

В декларации подчеркивалось, что программа «стабилизации» разработана при участии, а принята с «полного одобрения» испанского правительства. И действительно, этот план был поднят до уровня правительственного декрета. Однако его реализация наталкивалась на известное сопротивление внутри режима не только тех, кто видел в нем недопустимый отказ от важнейших теоретических принципов фалангизма, которых режим неуклонно придерживался в течение 20 лет, но и тех, кто, примирившись с тем, что иностранное, в первую очередь американское, экономическое вмешательство расшатывало фундамент и нижние этажи авторитарных структур, опасался, что он направит развитие страны по пути, который приведет к укоренению в Испании господствующей в США политической «модели» в противовес «авторитарной модели», утвердившейся в Испании[397].

Некоторое успокоение вносило отсутствие требований политического характера со стороны США и международных экономических организаций, находившихся под эгидой Вашингтона. Оппозиция, узаконенная, но практически существовавшая, называла модернизацию экономики консервативной. И не только потому, что все еще давали о себе знать и старые структуры управления экономикой, и технологический разрыв с передовыми странами мира. Бурный экономический рост не улучшил социальные позиции низших классов, что стало большим препятствием для создания третьего опорного камня будущего страны — национального консенсуса в той редакции, которая была задумана самим Франко, т. е. как базы реформированного, обновленного режима.

Со времени окончания гражданской войны Франко не уставал много лет повторять слова, сказанные им 17 сентября 1939 г.: «Победила Испания, поражение понесла анти-Испания». Победители не знали пощады. Не могли смягчить жестокие репрессии даже просьбы Ватикана и испанской церковной иерархии, поддержкой которых Франко так дорожил. 15 апреля 1939 г. было искажено радиопослание Пия XII: разрешив передать слушателям только поздравление с победой, диктатор приказал исключить те слова главы католического мира, где он обращался с просьбой проявить добрую волю к побежденным. В начале 1940 г. корреспондент «The Times» сообщал из Мадрида: «Победившая половина хочет наступить ногой на горло побежденной, а побежденная по-прежнему кипит возмущением».