Читать онлайн «Рюрик». Страница 49

Но существовали ли в реальности связи балтийских славян с Новгородом? Прослеживается ли их присутствие на Руси в ранний период древнерусской истории? Благодаря археологическим и лингвистическим исследованиям можно считать установленным, что восточнославянское население севера Руси, а именно кривичи и, возможно, ильменские словене, появилось в результате миграции из Висло-Одерского региона Средней Европы. Причины этой миграции, вероятно, связаны с ростом численности населения и изменением климата, произошедшего в середине I тысячелетия н. э. Как полагал один из ведущих российских археологов В. В. Седов, «основным исходным регионом миграции в севернорусские земли было Среднее Повисленье». Славянский мир Висленского бассейна, по всей видимости, был источником формирования кривичей, причем уже в середине I тысячелетия н. э. эта часть славянского населения «оторвалась от основного славянского массива» и «какое-то время проживала изолированно»[136]. Свидетельством этому является специфический древненовгородский диалект, который, согласно исследованиям выдающегося отечественного лингвиста А. А. Зализняка, настолько отличается от основного древнерусского, что отделился от него еще на раннем, праславянском уровне[137]. Источник миграции ильменских словен не вполне ясен, но также относится к Средне-Европейскому региону[138].

Однако в археологических материалах более позднего времени — периода складывания очага государственности VIII–IX веков, о котором мы говорим, — специфически западнославянских черт сравнительно немного. Так, аналогии с керамикой славянской культуры междуречья нижней Вислы и Эльбы исследователи усматривают в части керамических сосудов из погребального инвентаря новгородских словен. Возможно, впрочем, что эти черты являются следствием не миграций и заимствования, а общности происхождения. В более поздний период в Новгороде, Рюриковом Городище, Пскове и других центрах известны группы глиняных сосудов, возникших под влиянием западнославянских форм. Причем эти формы повлияли и на скандинавскую керамику Дании и Швеции X–XI веков. Вероятно, в этих случаях мы имеем дело с определенным оттоком западнославянского населения с балтийского побережья в Скандинавию и на Русь. Но, как справедливо подчеркивает археолог В. В. Мурашова, «западнославянский элемент в материальной культуре Восточной Европы, безусловно, присутствует, но на ограниченной территории (на северо-западе Руси). Влияние это читается в основном в традициях изготовления керамических сосудов, что, вероятно, в первую очередь связано с общими процессами освоения гончарных традиций во всем Балтийском регионе. Конечно, отнюдь не исключены и переселения отдельных групп населения с западнославянских территорий»[139]. Таким образом, связи восточнославянских племен севера Руси с балтийскими славянами, безусловно, существовали, однако вряд ли они могут быть решающим аргументом в пользу «ободритской» версии происхождения Рюрика.

В заключение замечу, что интерес к истории балтийских славян, возникший в русской науке 1860—1870-х годов благодаря трудам А. Ф. Гильфердинга, С. А. Гедеонова и других историков, оказал определенное влияние на русскую культуру того времени. Так, в 1870 году замечательный поэт граф Алексей Константинович Толстой (1817–1875) создал баллады «Боривой» (с подзаголовком «Поморское сказание») и «Ругевит», посвященные истории балтийских славян. В балладе «Боривой» идет речь о неудачном крестовом походе, предпринятом с благословения папы саксонским герцогом Генрихом Львом (из «Брунзовика», то есть Брауншвейга) и датскими королями-соправителями Свеном III и Кнудом V на балтийских славян. В балладе упоминаются и бодричи, и Ретра, и Волин, и святилище Святовита в Арконе, со знаменем из которого ведет своих воинов в бой славянский вождь Боривой. Боривой на кораблях побеждает захватчиков и обращает их в бегство. Образ Боривоя — вымысел Толстого, хотя само это имя восходит к «Истории» Татищева. В другой балладе, «Ругевит», рассказывается о разрушении святилища этого семиглавого бога на Рюгене датским королем Вальдемаром I в 1168 году (тогда же было разрушено и знаменитое языческое капище Святовита в Арконе). Толстой особенно подчеркивает родственную связь Вальдемара Датского с русскими князьями — ведь датский король был правнуком Владимира Мономаха. Эта родственная связь, как и само имя «Вальдемар», пришедшее в датскую династию от Рюриковичей, позволяет Толстому сопоставить крещение руян с крещением Руси при другом Владимире, а свержение идола Ругевита на Рюгене — с аналогичным «падением» Перуна в Киеве. Это сопряжение блестяще выражено Толстым в концовке баллады. Идол Ругевита на самом деле был сожжен, в балладе же его бросили в море и изумленные славяне с плачем провожают его словами «Плыви, в беде не спасший Ругу, дубовый бог, плыви себе, плыви!» — подобно тому как киевляне провожали сброшенный в Днепр идол Перуна словами «выплывай!».

С. А. Гедеонов своей увлеченностью историей балтийских славян заразил прославленного композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова (1844–1908) и его коллег по «Могучей кучке». Напомню, что Гедеонов некоторое время был директором императорских театров. Занимая этот пост, в начале 1870-х годов он предложил участникам «Могучей кучки» Н. А. Римскому-Корсакову, М. П. Мусоргскому, А. П. Бородину и Ц. А. Кюи вместе написать по его сценарию оперу-балет. Она должна была называться «Млада» по имени главной героини — княжны полабских славян. При этом предполагалось, что оперную музыку для каждого из четырех действий напишут четверо «кучкистов», а для балетных номеров — другой известный композитор, Людвиг Минкус (автор балетов «Дон Кихот», «Баядерка» и др.). Таким образом, «Млада» должна была стать общим детищем ведущих в России мастеров музыкальной композиции. Однако этот замысел так и не был реализован, хотя часть музыки и была написана. На основе сценария Гедеонова Минкус создал балет самостоятельно, и его постановка состоялась в 1879 году с хореографией М. И. Петипа. В возобновленной в 1896 году в Мариинском театре постановке этого балета партию Млады исполнила, кстати, Матильда Кшесинская.

После безвременной смерти своих друзей Мусоргского (1881) и Бородина (1887) Римский-Корсаков немало лет своей жизни посвятил работе с наследием умерших композиторов, завершив и оркестровав ряд их незаконченных произведений. Среди музыкального архива Бородина находились и фрагменты музыки к «Младе» (некоторые из них Бородин включил в состав оперы «Князь Игорь»). Ученик Римского-Корсакова А. К. Лядов обратил на них внимание Николая Андреевича, и Римский-Корсаков приступил к работе над оперой. Премьера ее состоялась в Мариинском театре в 1892 году под управлением известного композитора и дирижера Э. Ф. Направника. Это была четвертая из пятнадцати опер Римского-Корсакова.