Читать онлайн «Рюрик». Страница 30

В доказательство скандинавского происхождения варягов Миллер приводил, в частности, имена первых русских князей и послов и «русские» названия днепровских порогов, приводимые наряду со славянскими названиями византийским императором Константином Багрянородным в трактате «Об управлении империей» (середина X века). Эти имена и названия действительно имеют скандинавские этимологии. Очень много внимания Миллер уделял известиям скандинавских авторов о древней истории и связях Скандинавии с русскими землями — часть этих сведений отличалась сомнительной достоверностью. Помимо скандинавского происхождения названия «Русь» Миллер писал и о том, что «некоторая часть Россиян произошла от Варягов, которая хотя и не столь многочисленна, чтоб с произшедшею от Славян могла сравниться; однако и не так мала, чтоб вовсе об оной умолчать».

О происхождении имени «россов» Миллер писал следующее: «По моему рассуждению, требовать не можно яснейшего о том доказательства, что имя Россиан уже по прибытии Варягов в России зачалось, а от оных и прочим жителям, то есть Славянам, досталось. Каким же образом сие учинилось, мы, не находя в Скандинавии никаких сего имяни следов, себе так представим. Фины Шведов, не ведомо по какой причине, и поныне называют Россами, по их языку Россалейне, Россиян именуют Веннелейне, то есть Венедами, Немцов Саксалейне, то есть Саксонцами, а самих себя Суомалейне, то есть людей в болотных местах живущих. Новгородские Славяне, услышав имя Россов от Финнов, оным всех из северных стран пришельцов нарицали, почему и Варяги от Славян Россианами названы. А потом и сами Славяне, будучи под владением Варягов, имя Россиан приняли, подобным почти образом как Галлы Франками и Британцы Агличанами именованы. А что Славенский язык Варяжский преодолел, сие никому странно не покажется, потому что Славяне Варягов числом превосходили, и что в следующия времяна на их языке все божественныя книги были писаны и Божия служба отправлялась». Иными словами, Миллер предположил, что название «русь/рось» пришло в славянский язык через посредство финского. Скандинавский же источник этого слова он определить затруднился. Заканчивалась речь, разумеется, похвалой Елизавете Петровне.

Итак, получалось, что и название страны, и даже какая-то часть русского народа имели иностранное, а именно скандинавское происхождение. Ситуацию, в которой появилась «диссертация» Миллера, блестяще охарактеризовал в своих «Лекциях по русской историографии» Василий Осипович Ключевский: «То был самый разгар национального возбуждения, которое появилось после царствования Анны и которому была обязана престолом Елизавета Петровна. Минувшее десятилетие стало предметом самых ожесточенных нападок; даже церковные проповеди обратились в политические памфлеты, направленные против этого темного десятилетия. С церковной кафедры говорили, что хищные совы и нетопыри засели тогда в гнезде российского орла. Новое, национальное царствование началось среди войны со Швецией, которая кончилась миром в Або 1743 г. В это время готовиться сказать по случаю тезоименитства государыни на торжественном заседании Академии, что шведы дали Руси и народное имя и государей, едва ли значило украсить торжество». Именно такую реакцию и вызвало произведение Миллера и в ученых, и в придворных кругах. Одним из наиболее резких оппонентов Миллера был Ломоносов, который в 1761 году с негодованием писал: «Миллер в помянутую заклятую диссертацию все выкрал из Бейера; и ту ложь, что за много лет напечатана в "Комментариях", хотел возобновить в ученом свете». Как видим, «заклятая диссертация» подверглась тогда почти единодушному остракизму.

Что же было противопоставлено ей? Вскоре после окончания бурных дискуссий Михаил Васильевич Ломоносов сам принялся за написание русской истории. Он начал работать над этим сочинением в 1751 году, но успел написать только первый том, который был издан уже после смерти автора, в 1766 году, большим для того времени тиражом — почти 2500 экземпляров. Это была первая увидевшая свет история России, которую написал профессиональный русский ученый («История» Татищева вышла позже). Работа Ломоносова над «Историей» одобрялась благожелательным отношением двора и императрицы Елизаветы Петровны. Первый том «Древней Российской истории» охватывал период «от начала Российского народа» и до кончины Ярослава Мудрого в 1054 году. Первые главы Ломоносов посвятил «России прежде Рурика», где уделил внимание и тем вопросам, по которым так ожесточенно спорил с Миллером[75].

«Множество разных земель славенского племени есть неложное доказательство величества и древности». Этот патриотический посыл пронизывал все начальные главы «Истории». Славянский народ «славою дел утвердил себе славное имя» (в этом Ломоносов был согласен с Миллером), а начало его, по мнению Ломоносова, относилось к самым древним временам. Так, он полагал, что славянскими народами были балты (жмудь, литва, пруссы и др.), что древними славянами были не только венеты, но и пафлагонцы, мидяне и амазонки, что происхождение славянских народов относится ко временам Троянской войны. Более того, славяне не только составляли «немалую часть воинств» готов, вандалов и лангобардов, но и их главные предводители «были славенской породы». Славянами Ломоносов считал и Одоакра (предводителя племени ругов, лишь по внешнему сходству имен, созвучных русам), и Алариха, и других вождей эпохи Великого переселения народов. Такая вольная интерпретация древних источников позволяла отодвигать историю славян в глубь веков и приписывать им всевозможные исторические свершения. Варягов Ломоносов считал собирательным названием многих народов: «Они от разных племен и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем». А «варяги-россы» (часть варягов) были одного происхождения с пруссами. Название же «россы» происходит, по мнению Ломоносова, от имени роксоланов, древнего народа, упоминаемого античными авторами.

Роксоланы[76] (буквально «светлые, белые аланы») были одним из сарматских, то есть ираноязычных кочевых племен, которые, по сообщению античного географа Страбона, на рубеже нашей эры жили в приазовских степях, «на равнинах между Танаисом и Борисфеном», то есть между Доном и Днепром. Страбон считал их самым северным народом в этой области («обитает ли какое-нибудь племя за роксоланами, мы не знаем»)[77]. Во II веке н. э. часть роксоланов уже находилась на землях между Днепром и устьем Дуная, то есть вошла в соприкосновение с Римской империей, заняв области в южной Дакии (территория современной Румынии). В 118 году н. э. роксоланы признали власть Рима. Впоследствии они неоднократно воевали с империей, и император Адриан даже вынужден был выплачивать им ежегодную дань. Последний раз роксоланы упоминаются в «Гетике» Иордана (VI век). По всей видимости, они были рассеяны гуннами и прекратили свое существование. Конечно, никаких оснований связывать слово «русь» с роксоланами нет. Но авторы позднего Средневековья и Возрождения могли присваивать древние названия современным им народам, жившим на тех же территориях, что и древние. Уже в польской историографии начала XVI века появилось соотнесение «роксолан» и «Руси»[78]. Затем оно продолжало жить и перешло в науку XVIII века, причем сохранялось даже позже (сторонником этой идеи был в XIX веке Д. И. Иловайский).