Читать онлайн «Как я была принцессой». Страница 50

Тенку Залия, моя свекровь, настаивала, чтобы еду для нас готовили в дапуре – кухне, находящейся вне дома и представляющей собой хижину, негодную ни для жилья, ни тем более для приготовления пищи. Но Мак терпеть не могла запаха стряпни, а к тому же она предпочитала, чтобы кухарки пользовались керосинками, а не газовыми плитами, чего, разумеется, не стоило делать в жилых помещениях. В ее доме имелась и кухня, устроенная по европейскому образцу, с холодильником и электрической плитой, но там она только разогревала блюда и готовила еду для своих кошек. В зависимости от настроения Мак у нас были то две кухарки, то одна общая. Свекровь считала своим неотъемлемым правом и обязанностью нанимать и рассчитывать не только своих, но и наших слуг, и довольно часто делала это без всяких оснований, просто повинуясь минутному капризу.

Хотя за все время моего пребывания в Малайзии я не видела от Мак ничего, кроме доброты и поддержки, жить так близко со свекровью было все-таки нелегко. Она приходила в мой дом и уходила из него, не дожидаясь приглашения, и, видимо, считала, что и я должна поступать так же. В тех редких случаях, когда Бахрин брал нас с Аддином с собой в Куала-Лумпур, возвращаясь, я обязательно обнаруживала, что свекровь взяла на себя труд переложить все мои вещи в шкафах или переставить мебель. Она, не смущаясь, перебирала даже нижнее белье, а иногда устраивала ревизию моего гардероба и отдавала вещи, которые считала ненужными, бедным. Этикет запрещал мне жаловаться или выражать неудовольствие. Однажды я все-таки не сдержалась, и после этого Мак не разговаривала со мной несколько недель и общалась только через сестер или слуг. Я должна была быть не просто тактичной – я должна была быть немой.

Еще в самом начале своей новой жизни я поняла, что, оставшись без поддержки свекрови, очень скоро стану парией в королевской семье. К тому же строптивую невестку могли легко поменять на новую, более покладистую. Безоговорочная поддержка, которую всегда оказывала мне Тенку Залия, и дружба с Эндах – вот два фактора, которые в глазах семье перевешивали многие мои недостатки. С такими защитницами я могла не опасаться, что кто-нибудь посмеет относиться ко мне с пренебрежением.

Мак курила одну сигарету за другой и маниакально любила мыться; она проводила в ванной по два-три часа каждый день. Ни разу в жизни она не приготовила ни одного обеда, не постирала своего белья, не прочитала ни одной книги, кроме Корана и религиозных трактатов. Она обожала кошек, и у нее во дворце жило пятнадцать наглых животных, которым разрешалось абсолютно все. Тенку Залия, дочь султана Тренгану и короля всей Малайзии, у которого было четыре жены и десяток детей, с детства прониклась верой в неоспоримое мужское превосходство, и эта вера накладывала отпечаток на каждое ее слово и поступок. Она росла в атмосфере дворцовых интриг, сплетен и соперничества. Ее властный отец контролировал каждый шаг своих детей и внуков, нисколько не задумываясь о том, как они будут жить, когда его не станет. В результате подобного воспитания девочки в королевской семье выросли совершенно беспомощными, и единственным выходом для них было прямо из-под власти отца перейти под власть выбранного им мужа.

Мак никогда в жизни не занималась домашней работой и воспринимала ее скорее как развлечение, чем как докучную обязанность. Как-то она, например, решила, что забавно будет самой постирать собственную одежду, и, высыпав в крошечный тазик целую коробку порошка, взялась за свое шелковое платье. Я, ее сестра Зейна и слуги с улыбкой наблюдали за тем, как, почти скрытая горой пены, она старательно трет тонкую ткань и сама смеется над тем, что занимается таким обычным женским делом.

Над своим первым внуком Мак кудахтала будто курица, и к ней охотно присоединялась тетя Зейна. Когда Аддин был совсем маленьким, мне приходилось постоянно присматривать за ними, потому что обе женщины понятия не имели об элементарных требованиях детской гигиены и даже не умели правильно держать младенца. Ни одна из них лично не заботилась о собственных детях. Целая бригада служанок и нянек, нанятых султаном, меняла пеленки, кормила малышей из бутылочек, а в остальное время почти не обращала на них внимания.

Я хорошо помню забавный эпизод, который произошел вскоре после рождения сына. Я срочно пекла печенья и пирожные к празднику Хари-Рая и была очень занята, а Мак с тетей Зейной вызвались поменять Аддину подгузник. Решив, что с такой несложной операцией они должны справиться, я вручила им малыша. Когда прошло уже три четверти часа, а эта троица все еще не вышла из спальни, я заволновалась и пошла посмотреть, что там происходит. В спальне я обнаружила двух красных от смеха и смущения женщин, Аддина, который все еще лежал на пеленальном столике с голой попкой, и горы испорченных памперсов на полу. Оказалось, что каждый раз, пытаясь всунуть младенца в памперс, две эти взрослые женщины пачкали липучки детским кремом, после чего подгузник, разумеется, не застегивался и его приходилось выбрасывать.

К сожалению, Мак была склонна к ипохондрии и чересчур увлекалась антидепрессантами, которые считала панацеей от тоски и скуки. Она признавалась мне, что очень сожалеет о том, что так мало знает своего сына, но понятия не имеет, как наладить с ним контакт теперь, когда Бахрину исполнилось уже двадцать восемь лет.

Оставаясь наедине со мной, Бахрин не скрывал своего презрения к матери. Он часто говорил мне, что разговаривает с ней и оказывает ей знаки внимания только потому, что так велит Коран. Жаль, что Коран не предписывал ему испытывать к матери искреннее уважение и любовь. Мак, несмотря на то что Бахрин регулярно снабжал ее деньгами и всегда был безукоризненно вежлив, конечно же, чувствовала его истинное отношение и часто жалела, что не заботилась о нем в свое время так, как я забочусь о ее внуке. Но у покойного султана был крутой нрав, и никто не смел противоречить ему и установленным им правилам.

Мак искренне старалась укрепить наши с Бахрином отношения. Правда, использовала она для этого единственный известный ей способ: каждый раз, заметив признаки его очередной измены, она волокла меня к какому-нибудь модному бомоху – колдуну или знахарю, который в тот момент пользовался доверием женщин из их семьи. Как я ни протестовала, как ни доказывала, что не верю этим мошенникам, Мак продолжала настаивать, и я в конце концов покорялась. В итоге мне приходилось тащиться с ней в какую-нибудь дальнюю деревню и встречаться там с разнообразными мошенниками, выдающими себя за целителей разбитых сердец. Мистицизм бомохов уходил корнями в древние малайские традиции, и поэтому его не одобряли представители ислама. Чтобы их амулеты и колдовские напитки не отпугивали богобоязненных клиентов, бомохи бормотали строки из Корана, когда готовили свои зелья или сжигали фотографии – все во имя Аллаха! За эти труды они получали очень приличное вознаграждение.