Читать онлайн «Троцкий. Книга 1». Страница 39

— Кадеты уже залезли в суфлерскую будку и талдычат свою линию!

— Лева, но этого следовало ожидать, — успокаивала мужа Наталья Ивановна.

Позже, уже в России, Троцкий узнал, что в те дни члены правительства Г.Е.Львов, П.Н.Милюков, А.Ф.Керенский, Н.В.Некрасов, М.И.Терещенко, И.В.Годнев, А.И.Гучков, как и члены Временного комитета Думы М.В.Родзянко, В.В.Шульгин, И.Н.Ефремов, М.А.Караулов, принимая отречение Михаила, предложили ему текст, который оставлял возможность сохранения монархии. После их редакции главная мысль звучала так: "Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием своим через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского…"[3] Спустя годы он вновь прочтет обо всем этом, получая, как и другие члены Политбюро, эмигрантскую литературу из-за рубежа.

А что же социалисты? Где сейчас Ленин? Как будут складываться отношения между большевиками и меньшевиками? Не утопят ли в крови с помощью Германии новую революцию? Вопросы, вопросы… В висках покалывало, кружилась голова, рядом с радостью притаилось смутное беспокойство… Сообщение о том, что над Зимним дворцом развевается красное знамя революции, казалось сладким мифом. На митингах в Америке толпа, вспоминал Троцкий, издавала восторженный рев. Дома он почти не бывал. Мальчики ходили в школу и быстро овладевали английским. До этого во Франции они хорошо освоили французский, а еще раньше, в Австрии, — немецкий. Дети революционного Агасфера росли в космополитической обстановке и делили судьбу отца. Троцкий после первых же сообщений о Февральской революции твердо и бесповоротно решил: его место на родине, где зажжен факел революции. Уже 27 марта 1917 года он с семьей и некоторыми другими соотечественниками отплыл на норвежском пароходе "Христианиа-Фиорд" в Европу. Он еще не знал, что через два десятка лет последнее в его жизни морское путешествие тоже будет через Атлантический океан и тоже на норвежском судне, но в обратном направлении, в Мексику…

При досмотре корабля в канадском порту Галифакс семья Троцкого и еще несколько русских пассажиров были арестованы. Во время нахождения в лагере они узнали, что британское посольство распространило сообщение о том, что-де Троцкий ехал в Россию "с субсидией от германского посольства для низвержения Временного правительства". Стоит заметить, что, когда Троцкий приехал в Петроград, об этом продолжали писать русские газеты. Этому способствовали многочисленные слухи о финансовой поддержке большевиков немецким правительством, подкрепляемые документами, подлинность которых полностью не доказана, но и не опровергнута. И по сей день полной ясности в этом вопросе нет, хотя в последующем за рубежом появилось много публикаций по этому вопросу. Одна из наиболее известных — книга С.П.Мельгунова, бывшего редактора журнала "Голос минувшего", приговоренного большевиками в 1920 году к смертной казни, но затем высланного за границу[4]. Специальное исследование этого вопроса провел В.Л.Бурцев, старый революционер, не раз сидевший в Петропавловском равелине. В своих многочисленных публикациях он заявлял о подлинности финансовых связей большевиков с немецким правительством[5].

После неоднократных выступлений "Правды" по поводу произвола британских властей Временное правительство было вынуждено телеграфировать в Галифакс и просить об освобождении интернированных граждан России. Через три недели Троцкий достиг Скандинавии и поездом добрался до Петрограда. Он еще не знал, с кем теперь будет: с большевиками или меньшевиками. Однако в одном был уверен твердо: он будет с революцией! 

После десятилетнего перерыва Троцкий вновь ступил на родную землю. На Финляндском вокзале в Петрограде прибывшего 5 мая 1917 года из Нового Света русского революционера встречали друзья. Моисей Соломонович Урицкий даже произнес коротенькую речь. После создания РСДРП он долго ходил вместе с Троцким в меньшевиках, близко сойдясь с ним во время сотрудничества в "Нашем слове". Мальчики, уже подросшие в чужеземье, с удивлением озирались вокруг: везде слышалась русская речь, на вокзале необычное, даже лихорадочное оживление, у многих на лацканах пальто красовались алые банты… Троцкий "приехал прямо в революцию" одним из последних известных зарубежных русских деятелей. Виной тому, как мы знаем, канадское интернирование. Троцкий прибыл в столицу России, где он за десять лет до этого уже был председателем высшего революционного органа города. Кое-как заполучив однокомнатное обиталище в "Киевских номерах", Троцкий тут же поехал в Смольный, где заседал Петроградский Совет.

Шло заседание. Председательствовал хорошо ему известный Николай Семенович Чхеидзе, один из ведущих меньшевистских лидеров, с которым они были хорошо знакомы. В Совете Троцкого встретили довольно прохладно. Ни меньшевики и эсеры, составлявшие большинство Совета, ни большевики еще не знали, к кому прибыло "подкрепление". Троцкий, занимавший в последние годы обычно центристскую позицию, и сам бы не мог тогда точно сформулировать свои взгляды. Однако, помня заслуги Троцкого в первой русской революции, его на том же заседании ввели в состав Исполкома Совета с совещательным голосом. Пристроившись сбоку на свободном стуле, Троцкий с удивлением слушал, как его новые коллеги делили посты в правительстве Керенского, о котором в печати говорили как о "симбиозе десяти капиталистов и шести социалистов".

Долгая эмиграция Троцкого, хотя он и внимательнейшим образом следил за событиями в России, как-то отодвинула его от отечественной действительности, сразу поставила перед ним много вопросов, на которые у него не всегда находились ясные ответы. По просьбе министров Гучкова, Церетели, его бывшего ученика Скобелева выступил на заседании и Троцкий. Находясь словно на распутье, новый член Совета смог выразить свое отношение к революции лишь самыми общими фразами. Мы видим, говорил он, вглядываясь в лица слушающих его людей, что Россия "открыла новую эпоху, эпоху крови и железа, борьбу больше не наций против наций, а борьбу угнетенных классов против их правителей"[6]. Церетели и Чернов, выступавшие за продолжение войны "до победного конца", вскинули головы. В словах Троцкого они увидели ясно выраженную опасность их курсу.

Троцкий уже знал о ставшей скандально известной статье Ленина в "Правде" (7 апреля 1917 г.) "О задачах пролетариата в данной революции", содержащей его "Апрельские тезисы" с установками на победу социалистической революции. В этой статье Ленин зло критикует Г.В.Плеханова за искажение своих взглядов в меньшевистской газете "Единство", за "оборончество" шовинистического толка. Однако там же Ленин формулирует позицию, к которой Россия была не подготовлена: "Не парламентская республика, — возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху"[7]. Отказ от парламентаризма в стране, где только начали появляться первые ростки демократии, со временем жестоко отомстит самой социалистической идее. К злой тональности Ленина Троцкий давно привык, а вот Плеханов его удивил. Троцкий был удивлен резким, грубым, непримиримым тоном Плеханова, который наряду со многими верными суждениями высказывал немало просто оскорбительного. Чего стоит одно название статьи "О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересен"[8]. Троцкий, читая эту статью, не очень узнавал стиль Георгия Валентиновича. Ему было странно, что Плеханов "расцвечивает" свою статью выражениями: "Ленин никогда не был человеком сильной логики", "совершенно прав был репортер "Единства", назвавший речь Ленина бредовой", "первый тезис Ленина написан в том фантастическом мире, где нет ни чисел, ни месяцев, а есть только черт знает что такое…" и т. п.