Читать онлайн «Путь русского офицера». Страница 3

Сложилась удивительная ситуация. С одной стороны, Антон Деникин был далеко не единственным, кто предупреждал о грядущей войне. А с другой – даже после выстрелов Гаврилы Принципа в Сараево – многие по-прежнему верили, что ничего не случится, что мир крепок и нерушим. И эти многие – отнюдь не только простые обыватели. Сербский министр обороны, например, в июле 1914 г. пребывал на курорте, был в отпуске и российский министр иностранных дел Сазонов. И лишь за неделю до 1 августа маховик закрутился до такой степени, что стало ясно абсолютно всем – начнется. И началось…

Первая мировая свела вместе двух выдающихся военачальников – Антона Деникина и Алексея Брусилова. Первый незадолго до начала войны был произведен в генерал-майоры и назначен генерал-квартирмейстером 8-й армии; второй – этой армией командовал. Отношения между Брусиловым и Деникиным, особенно после войны и революций, складывались не просто. Брусилов считал, что преждевременные и непомерные амбиции таких людей, как Деникин и Корнилов, и привели к победе большевиков.

А Антон Иванович не мог простить Брусилову службу красным. Имел ли он на это право? Согласно своим убеждениям – да: для Деникина любое сотрудничество с большевистским режимом было предательством идеалов русского офицера, хотя справедливости ради надо признать, что Алексей Алексеевич долгое время сохранял демонстративный нейтралитет и вступил в Красную армию только тогда, когда Гражданская война фактически закончилась и над Россией нависла угроза иностранной – польской – интервенции. Так или иначе, при всей сложности взаимоотношений Деникин и Брусилов не могли не признавать заслуг и достоинств друг друга.

«В начале кампании генерал-квартирмейстером штаба моей армии был Деникин,– вспоминал Брусилов,– но вскоре он, по собственному желанию служить не в штабе, а в строю, получил, по моему представлению, 4-ю стрелковую бригаду, именуемую “Железной”, и на строевом поприще выказал отличные дарования боевого генерала».

4-я бригада была действительно «железной», ее часто, как «последнее средство», перебрасывали туда, где было особенно трудно. В феврале 1915 г. Деникину, уже не раз отличившемуся в боях, предложили возглавить дивизию, однако он отказался, не желая расставаться со своими «железными» стрелками. В итоге командование решило переформировать 4-ю стрелковую бригаду в дивизию.

1915 год – год отступления русской армии. Оно хоть и было названо «великим», однако повергало в уныние и убивало надежду на победу. И очень немногим в тот год удавалось доказать: русская армия – жива и способна побеждать. Среди этих немногих был и Антон Деникин и его «железные» стрелки.

В сентябре 1915-го его дивизия неожиданным маневром, буквально «одним махом», захватила Луцк; сам командующий въехал в город на автомобиле и послал телеграмму Брусилову о взятии Луцка. Через месяц «Железная» дивизия захватила Чарторийск, что в тяжелой обстановке позволило отвлечь значительные силы противника.

После этого на фронте наступило затишье. А затем была 4-я Галицийская битва, более известная под названием «Брусиловский прорыв». Интересно, что написал бы Антон Иванович в своей автобиографической книге об этой операции – одной из самых выдающихся не только в Первой мировой войне, но и в истории военного искусства вообще? И как бы он охарактеризовал действия своего «идеологического противника» Алексея Брусилова, возглавившего знаменитый прорыв? Но, к великому сожалению, сердце Деникина не выдержало как раз в тот момент, когда он приступил к описанию событий лета 1916 года…

Дивизия Деникина и во время Брусиловского прорыва была в самой гуще событий. 23 мая (5 июня) «железные» стрелки во второй раз взяли Луцк. Их командир был награжден Георгиевским оружием с бриллиантами. Кроме Деникина, за годы Первой мировой этой награды были удостоены всего семеро.

В конце 1917 г. Антон Иванович получил под свое начальство 8-й корпус и отправился на Румынский фронт. После Галиции этот фронт был какой-то невнятный и даже, если можно так сказать, бессмысленный. В 1916 г. Румыния наконец-то вступила в войну на стороне Антанты. Но ее многочисленная армия была настолько плохо подготовлена и снабжена, что стала для союзников не реальной подмогой, а обузой, на помощь которой приходилось постоянно перебрасывать войска с других участков.

В Румынии Деникина застало известие о Февральской революции. «Войска были ошеломлены,– так описывал он реакцию вверенных ему частей,– трудно определить другим словом первое впечатление, которое произвело опубликование манифестов [об отречении]. Ни радости, ни горя. Тихое, сосредоточенное молчание».

Пусть и в контролируемой, но все-таки в прострации пребывал и сам Антон Иванович. Он всю жизнь был убежденным сторонником эволюции, а не революции,– но понимал, что существующий строй изжил себя. До 1917 г. он был непоколебимым приверженцем конституционной монархии,– но видел, что эта монархия деградировала окончательно. Он сочувствовал хорошему, симпатичному человеку Николаю Романову,– но осознавал, что Николай II – плохой царь.

Так или иначе – свершилось. Николай и Михаил Романовы отреклись от престола, что освобождало русского офицера Антона Деникина от данной Романовым присяги. Временное правительство пришло к власти и намеревалось вести войну до победного конца, а значит, как думал тогда Деникин, ему было с ним по пути.

Но тревога за судьбы Родины не уходила. Сразу после революции Антон Иванович писал Ксении Чиж: «Теперь только одного нужно бояться: чтобы под флагом освободительного движения грязная накипь его не помешала конституционному успокоению страны. Какое счастье было бы для России, если бы “круг времен” замкнулся происшедшим в столице и к новому строю страна перешла бы без дальнейших потрясений». Счастья, как показали дальнейшие события, не случилось…

18 марта 1917 г. Деникин получил телеграмму военного министра Временного правительства Гучкова с предписанием немедленно выехать в Петроград. По дороге он услышал, как продавцы газет выкрикивают «последние известия»: «Назначение генерала Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего!..»

Ход, вполне объяснимый: новый Главковерх Михаил Алексеев, при всех своих достоинствах, считался человеком «мягкого характера». Потому-то Временное правительство и решило «прикрепить» к нему боевого генерала, способного принимать быстрые и неординарные решения. Это во-первых.

А во-вторых: Антон Иванович, неоднократно критиковавший бюрократизм и закосневшие устои русской армии, слыл человеком левых взглядов. Плюс назначение крестьянского сына Деникина должно было потрафить набиравшим силу советам солдатских депутатов, с которыми все больше и больше вынуждено было считаться Временное правительство.