Читать онлайн «Записки командира штрафбата. Воспоминания комбата 1941-1945». Страница 46

Пошёл в наступление уже весь полк.

Я отправился на другой берег только тогда, когда все определилось. Контратаки отбили. На рассвете меня подхватили медицинские инструкторы, заткнув тампоном рваную кровоточащую рану. Спускаясь с обрывистого берега в лодку, заметил поваленную снарядом одинокую ветлу, окоп и двоих убитых моих связистов, они так и не переменили своего места, как я приказал.

Лежу на носилках снаружи палатки. Меня провожают в медсанбат дивизии командир полка Ермищев, замкомдива Токарев и сам комдив полковник Фомичев, пользующийся доброй славой в армии. И тут появился вдруг представитель «Смерша» из Москвы! Он прибыл в дивизию «по следу дезертира из армии майора Сукнева М. И.». Но, узнав все обо мне, в том числе и о последнем бое с форсированием реки, заявил: «Дезертировал с «Выстрела» на фронт! Что ж, победителей не судят!» Ну а если бы не бой и не мое ранение? Могли отправить в подобный моему штрафбат, но уже на положении рядового!..

В медсанбате молодой, но опытный майор медицинской службы сделал мне операцию, но извлечь большой осколок, засевший справа под мышкой, не смог. Потянет его, чтобы вынуть, — рука моя немеет. Оставит — рука работает. «Пусть затянется, — решает хирург. — Потом видно будет». Но этот металл размером три сантиметра на два с половиной так и остался под лопаткой. Летая на самолётах по работе до пенсии, я каждый раз предупреждал милиционеров, пропускавших на посадку, что во мне сидит осколок, который при проходе тревожно звенит…

Грузовиком меня отправили поначалу в город Выру, а оттуда поездом в Лугу, где сделали первую перевязку, довольно болезненную. В палатке мы с капитаном, раненным в руку, крутили патефон. Я левой рукой, он правой. Слышу с нар из темноты знакомый голос:

— Сукнев, здорово! Привет от 1349-го!

Это оказался начальник ОВС (обозно-вещевого снабжения) полка старший лейтенант интендантской службы Прибыш. Земляк-однополчанин! Он гонял на лошади, катаясь, и упал, результат — перелом ноги. Рассказывая, Прибыш громко смеялся над своим «ранением».

В ленинградском госпитале возле Смольного я пролежал больше месяца. Приносили цветы. Приходили стайки ленинградских пионеров, представители рабочих предприятий, интеллигенции.

Умер на соседней койке политрук-блокадник от сердечного приступа. Ночами, особенно от палаты «животиков», доносились стоны и истошные крики… Однажды получаю из дивизии поздравительную телеграмму — награждён орденом Александра Невского! Для военного моих лет и звания это высокая честь! Тогда этот орден считался в Ленинградской области и в Прибалтике не ниже, чем звание Героя Советского Союза!

Ехал я обратно на фронт через Москву. Побывал в гостях у Лебедевых. Дня три провели в душевных застольях. Теплые встречи с сестрами Николая, знакомства, обещания и даже объяснения…

Поезд двинулся на запад. По перрону бежит за вагоном моя прекрасная знакомая Паша Лебедева, московская красавица, и машет мне платочком… И бежит, бежит, будто хочет уехать со мной… И с ней я с той минуты никогда больше не встречусь.

Узнаю обстановку в штабе дивизии у своего любимого начальства, Токарева, нисколько не изменившегося с начала 1942-го, когда мы были в 225-й дивизии на Волхове. Замени ему погоны на капитанские — точная копия тогдашнего…

Наш 2-й Прибалтийский фронт осадил так называемую курляндскую группу войск противника. Вторую группу немцев части Ленинградского фронта прижали севернее Риги на островах и полуострове Эзель.

Токарев, в свою очередь, вытянул из меня все, что я видывал в глубоком тылу. Рассказал ему, как живет народ. Нищета. Заботы. Слезы. Разбой воровской. Ожидание конца бесконечной войны… А тут что же получается? Красная армия скоро возьмет Берлин, а наша 10-я гвардейская армия зажала со всех сторон противника и не идет вперед, почивает на прошлых лаврах? Токарев меня поддержал: надо двигаться и сокрушить окруженную здесь группу войск гитлеровцев. Справа от нашей армии была 54-я армия. Слева, у Либавы — соединения 1-го Прибалтийского фронта (командующий генерал И. X. Баграмян). Оттуда непрерывно доносились громы артиллерии. С моря попавших в капкан фрицев караулили корабли Балтийского флота. Посмотрели по карте. Дивизия стояла в направлении на местечко Эзере, узел шоссейных дорог в центре полуострова. Далее открывался путь на город Салдус. Полки топтались на месте в ожидании команды сверху.

Токареву я внушил тогда:

— Вы в бою, наступайте! Громите противника. При чём тут командование?

И он согласился.

— Иди в полк. А там, если надо будет, примешь его и действуй по-чапаевски! — засмеялся заразительным смехом Николай Федорович.

Путаясь по ночному лесу с проводником из нашего полка, я появился на КП полка, в землянке Ермишева. Доложил о прибытии. Тот встретил меня с распростертыми объятиями, так как любил смелых, инициативных командиров, хотя сам, невысокий брюнет, был по характеру тиховатый, далеко не решительный.

Ермишев сказал, что мой 2-й батальон стоит перед поселком в 20 усадеб, и оттуда противник перестал вести стрельбу. И вот я в первой траншее батальона. Впереди — ночь и тишина. Необычно. Чувство «окопного волка» подсказало — поселок с добротными постройками, откуда доносится рев недоеных коров, пуст!

Беру с собой 20 автоматчиков, идем смело в поселок. Никого! Ни души. Слышно только громкое мычание коров, ржание лошадей, гоготанье гусей.

Приняв все меры предосторожности, батальон втянулся в поселок. Проверяем жильё. Никого. Я приказал: «Брать только простыни на портянки, но не вещи. Будем расстреливать на месте за мародёрство!»

Проверяю очередной дом. Мин нет. Открываем гардеробы, набитые меховыми женскими шубами, платьями из шёлка и ещё из какого-то материала, которого я вовеки не видывал в своей Сибири! Обстановка — шик!

Но где же жители? Мы поняли — запуганные распространявшимися немцами слухами о «зверствах» Красной армии, они скрываются в ближних лесах. А леса тут были настоящие, буквально дебри.

Мы напоили скот. Задали животным корма. Птице насыпали зерна. И покинули поселок, продвигаясь вперед. Заняли новую линию обороны, не зная, где противник. Идти дальше одним — можно попасть в окружение. Докладываю по телефону обстановку в штаб полка.

После этого полк и дивизия продвинулись на километр. Без боя. Противник, явно сокращая ширину фронта до минимума, готовился к решительному прорыву в Восточную Пруссию, к которой приближался 1-й Прибалтийский фронт.

Дней через пять я явился в штаб дивизии по вызову. Проходя этот поселок, зашел в дом, крытый черепицей. И что же вижу? Молоденькие машинистки стрекочут на машинках. Холеные адъютанты и ворье-интендантики (потом станут «настоящими полковниками») тут же обретаются. Открываю один, второй гардеробы — пусто! Хожу по поселку — в домах все пограблено. В оградах, там и тут, люди заколачивают ящики, посылки с добром. Подхожу к капитану медицинской службы из нашего полка. Он заколачивал ящик со швейной машиной. Другой ящик уже стоял рядом, готовый к отправке. Подняв голову, капитан поздоровался со мной и спросил: