Читать онлайн «Очерки уголовного мира царской России». Страница 46

   К этой карточке было приложено письмо: "Ценя высокоблагородное происхождение, спешу немедленно откликнуться на ваш зов. Я писатель и газетный литератор. Откликнись, отзовись! Быть может, ты та, которой суждено мне дать изведать или блаженство рая, или муки преисподней".

   Моя агентша назначила свидание и познакомилась. "Литератор" стал к ней ездить каждый день, витиевато клянясь ей в любви.

   Поломавшись дней пять, она дала, наконец, согласие на брак. Вот как описывала мне она этот торжественный момент и дальнейший ход дела:

   - На пятый, примерно, день я, после долгих колебаний, дала свое согласие, но заявила: "Я желаю, чтобы свадьба наша была широко отпразднована в Москве". Он было заупрямился, ссылаясь на расходы, но я сказала, что девять тысяч пятьсот рублей передаст ему в церкви перед самым венчанием мой дядюшка опекун, остальные же пятьсот рублей пойдут на духовенство, певчих и обед в гостинице.

   Он поторговался, говоря, что и трехсот рублей довольно, но затем уступил.

   Кстати, я забыла сказать, что он назвался Сергеем Николаевичем Омеговым.

   - Вот что, Сергей Николаевич, - сказала я ему, - так как хочу отпраздновать свою свадьбу по-дворянски и шафером у меня будет один кавказский князь, то мне интересно было бы знать, кого пригласите вы к себе в шафера? Нет ли у вас там какого-нибудь графа или барона?

   "Газетный литератор" важно откинулся на спинку стула и не без достоинства произнес: "Конечно, у меня есть знакомые и бароны и графья, да только все они сейчас разобраны, а позову я к себе шафером ученого философа. Он состоит профессором в университете и на механическом факультете читает лекции по международной философии.

   Я ответила: "Отлично. Привозите ко мне завтра вашего приятеля и приезжайте сами, - вы этак к часу дня, а его пришлите на полчасика раньше, я хочу с ним поговорить".

   - Это вы насчет меня справиться желаете?

   Я ничего не ответила.

   - Ну, ну, - хорошо. Все исполню, как велите.

   На следующий день в половине первого ввалился ко мне высокий мужчина в огромных очках. Желая, по-видимому, сыграть роль ученого и понимая ее довольно своеобразно, он говорил неграмотно, напыщенным языком, полагаясь, очевидно, на свое искусство и мое невежество.

   Его высокий рост, краснинка на носу, а главное - бородавки - одна на правой щеке, а другая у левого уха, совпадали с приметами, данными, мне обманутой вдовой.

   Словом, я была почти уверена, что предо мной не Иван Иванович Аристидов, как он себя назвал, а все тот же Сонин.

   Я весьма вкрадчиво и задушевно расспросила его о моем женихе, и он, как и следовало ожидать, расхвалил его в пух и прах.

   Сравнил с Пушкиным и почему-то с "Господином Боборыкиным".

   Следуя вашему распоряжению, мне удалось за завтраком получить оттиски их пальцев.

   - Позвольте ваши тарелки, - сказала я им, - я вам дам чистые.

   Они протянули свои тарелки, и я отставила их в сторонку на буфет, бережно охраняя оттиски больших пальцев на их краях.

   - Боже, какая рассеянность! Сахару-то я в чай не положила! Возьмите, пожалуйста, сами.

   И я пододвинула гладко полированную серебряную сахарницу без ручек. Пятерня того и другого на ней отпечатались, после чего я отставила сахарницу к тарелкам. На прощанье я сказала им:

   - Будьте завтра непременно ровно в два часа у моего опекуна и тетки. Они давно желают познакомиться с моим женихом и с вами. И я, с разрешения моих друзей, дала точный адрес квартиры моей "тетушки".

   Выпроводив моих посетителей, я немедленно доставила обе тарелки и сахарницу в наш дактилоскопический кабинет. Там отпечатки были проявлены, сфотографированы, подведены под формулу и оказались принадлежащими давно зарегистрированным и хорошо известным нам ворам и мошенникам.

   Назвавшийся Сониным оказался московским мещанином Гавриловым с тремя судимостями, его же приятель, выгнанный семинарист новгородской духовной семинарии, Антоновым, дважды отбывавшим наказание за кражи и мошенничества. У нас при полиции давно имеются их фотографии, таким образом, сомнений быть не может.

   Вооруженная этими данными, явилась я к 12 часам дня на квартиру, так сказать, моего дядюшки и тетушки. К этому же времени были приглашены туда и о. Иоаким с дьяконом, венчавшие обманутую вдову и утверждавшие, что записи в церковных метрических книгах были сделаны на основании паспортов бракосочетавшихся, не внушавших сомнений в их подлинности. Причем батюшка, узнав о мошенничестве, возмущенно заявил: "Сочту своим священным долгом изобличить охальников".

   В ту же квартиру приглашены были и пострадавшая вдова со своим двоюродным братом - шафером. Четверо наших агентов дополняли эту компанию.

   Около двух часов дня я заняла место в гостиной на диване, с книжкой в руках. В одной из соседних комнат уселись батюшка с вдовой и двумя агентами, в другой - дьякон с шафером и двумя нашими служащими. Мы принялись ждать. Ровно в два часа пожаловали и "газетный литератор" и "профессор международной философии".

   Поздоровавшись, я предложила им сесть.

   - Тетушка с дядей сейчас к нам выйдут, господа. Слыхали ли вы, что произошло сегодня утром на Трубной площади?

   - Нет, - отвечают, - не слышали.

   - Как же! У трамвая, поднимавшегося в гору, вдруг что-то испортилось, он сначала остановился, а затем покатился под гору назад. Люди на ходу принялись выскакивать, а трамвай все скорей и скорей. Наконец, со всего размаху наскочил на другой вагон.

   Конечно, стекла вдребезги, площадка помята, но, что удивительнее всего - нет не только ни одного убитого, но и раненого. Люди отделались синяками да испугом. Ведь бывают же удивительные вещи на свете.

   - Ничего тут удивительного нет, - отвечает мне "профессор - отсырело электричество, вот и все! Впрочем, когда имеешь постоянно дело с такими микроорганизмами, как электричество, радий, космополитизм или трансатлантика, то ничему не удивляешься.

   Не родился еще тот человек, кто мог бы удивить меня чем-нибудь.

   - Так ли, профессор, - сказала я. - Мне кажется, что этот человек уже родился, и довольно давно, целых двадцать восемь лет назад.

   - То есть в каких это смыслах? - спросил он.

   - А в тех смыслах, что этот человек перед вами.

   Я ткнула себя пальцем в грудь.

   - Изволите шутить, - сказал он, покровительственно улыбнувшись.

   - Да если бы вы сейчас прошлись колесом по комнате так, я бы и то не удивился, а просто сказал бы: у барыньки в голове миокардит сделался.

   - Ладно, не будем спорить, я вам это сейчас докажу. - И, согласно уговору, я подала сигнал, крикнув: