Читать онлайн «Быть Хокингом». Страница 38

Эйб Тауб, руководитель релятивистской группы в Беркли, закрепил за Стивеном временную ставку на своей кафедре. Однажды вечером он и Сесили пригласили нас на прием в свой дом, расположенный высоко в холмах, окружающих долину. Ехать оказалось дольше, чем мы ожидали; к тому времени, когда мы почти добрались до места, уже смеркалось. Я не могла разглядеть место парковки и заехала в овраг на обочине дороги. Колеса заблокировались, и машина не пожелала двинуться с места. После тщетных попыток самостоятельно вытащить машину из кювета я отправилась искать помощи у Таубов и их почетных гостей, среди которых был высокообразованный и влиятельный парижский математик, профессор Лихнерович. Мужчины сняли свои парадные пиджаки, закатали рукава и приступили к задаче с благородным рвением. Когда нас наконец извлекли из кювета и представили гостям – до неприличия поздно и в растрепанном виде, – Роберт начал хныкать. Он уже один раз подвел нас подобным образом в Сиэтле. Пока его качали в люльке, он крепко спал, но как только пытались аккуратно поставить ее на диван в затемненной комнате, он начинал громко протестовать, как будто понимая, что его не приглашают на праздник. Единственное, что можно было сделать в этом случае, – позволить ему провести вечер за столом, на моих коленях, вместе с другими гостями. Сесили Тауб спокойно пережила все злоключения, нарушающие покой ее благородного собрания, и, видимо, жалея меня за измученный вид, на следующий день пригласила присоединиться к ней и мадам Лихнерович в розовом саду Беркли.

Розовый сад стал моей гаванью покоя и одиночества в безумном мире залива Сан-Франциско, отдохновением от повседневного напряжения, связанного с нашими жизненными хлопотами. Сад оказал успокаивающее действие на Роберта: он спокойно лежал в своей коляске под крышей решетчатой беседки, следя за игрой света на лепестках роз и листьях над его головой. Я сидела рядом с ним в тени, вдыхая аромат роз, погружаясь в свою книгу, «Пармскую обитель» Стендаля, и время от времени глядя на волны залива. Я невольно вспоминала Испанию, сады Хенералифе в Гранаде, где всего лишь несколько лет назад я фантазировала о том, каким могло быть наше со Стивеном будущее. Это будущее стало реальностью и превзошло самые дерзкие из наших чаяний. Я чувствовала себя усталой, но сильной; я была настолько счастлива, что усталость не имела значения. Стивен уже завоевал признание и популярность в научных кругах благодаря своей способности мгновенно проникать в суть сложных концепций, умению представлять в уме математические многомерные структуры и феноменальной памяти. Ожидающее нас будущее теперь имело и физическое воплощение: у нас появился маленький здоровый ребенок.

Будущее стало восприниматься с чувством приятной уверенности лишь благодаря тому, что мы справлялись со своими сегодняшними обязанностями. Мы привыкли жить одним днем, решая проблемы по мере их появления, а не загадывая наперед и не строя воздушных замков. С этой точки зрения, общая канва будущего была определена: в ближайшее время наша счастливая звезда будет восходить. Что до долгосрочной перспективы, то большой знак вопроса относительно судьбы человечества касался не только нас. Война во Вьетнаме, используя модное тогда выражение, переросла в безобразнейший вооруженный конфликт, где все кошмары современной химии были цинично выпущены против мирного крестьянского населения по наущению никем не контролируемых военно-промышленных комплексов Востока и Запада. Лишь одной искры в любом уголке планеты было бы достаточно, чтобы разжечь адское пламя во всем мире.

Мы жили настоящим, но даже настоящее имело раздражающую привычку ставить нам подножки в форме непредвиденных препятствий. Например, бразильские супруги, которые с наилучшими побуждениями нашли для нас квартиру, предложили провести нам экскурсию по примечательным местам Сан-Франциско. Я надеялась, что наконец-то смогу расслабиться и насладиться выходным днем. Они приехали рано утром в субботу и привезли с собой бразильскую подругу, не говорящую по-английски. Я помогла Стивену спуститься по лестнице, намереваясь усадить его в бразильскую машину и вернуться за Робертом, который, как я предполагала, поедет у меня на коленях. Мы беззаботно вышли на улицу и стали оглядываться в поисках машины. Кроме нашего «Плимута» в обозримом пространстве стоял только древний серый «Фольксваген». «Где ваша машина?» – спросила я нашего бразильского «друга». Он изумленно посмотрел на меня. «Нет, нет, мы не поедем на нашей машине, мы все туда не поместимся. Мы возьмем вашу». Проглотив комок в горле, я открыла нашу машину. Стивен устроился сзади с двумя бразильянками, а наш, с позволения сказать, экскурсовод развалился на пассажирском сиденье и начал давать мне (работающей шофером) указания, взяв Роберта на колени. Одного взгляда на него Роберту было достаточно, чтобы зареветь как никогда прежде. Он ревел весь день: когда мы ехали по Окленскому мосту, в долгие часы стояния в плотных дорожных пробках, изжаривших нас заживо, когда пересекали район Хейт-Эшбери и ползли вверх-вниз по крутым центральным улицам Сан-Франциско. Мне тоже хотелось зареветь во все горло. Я была в отчаянии от того, что не могу успокоить моего обезумевшего от жары несчастного ребенка и должна сидеть, прикованная к водительскому креслу в нелепой ситуации, виной которой были не мы.

В парке «Золотые Ворота» нас ждала передышка. Мы отделались от компании наших пассажиров и присоединились к большой группе хиппи, усевшись на траву рядом с «детьми цветов» и покачиваясь вместе с ними под ритмы музыки. На лужайках парка было много людей моего возраста, но я уже чувствовала себя гораздо старше их. Мы со Стивеном разделяли их идеализм и нетерпимость к насилию. Нам тоже удалось достигнуть сравнительной свободы в консервативном обществе путем борьбы с бюрократией и узколобостью – тем не менее, для того чтобы удерживать наше преимущество, нам пришлось установить самим себе жесткий режим – не менее жесткий, чем тот, против которого мы бунтовали. Война во Вьетнаме казалась нам возмутительной, но не она служила нашим главным камнем преткновения. Наши усилия были направлены на преодоление болезни и невежества.

Мы привыкли жить одним днем, решая проблемы по мере их появления, а не загадывая наперед и не строя воздушных замков.

События того дня так повлияли на меня, что я решила больше никогда не оказываться в ситуации зависимости от других людей. Однако претворить это решение в жизнь было достаточно трудно, учитывая то, что Стивен уже принял настойчивое приглашение провести некоторое время в Мэрилендском университете на кафедре Чарли Мизнера. Вашингтон находился по пути домой, решили мы, поэтому еще несколько недель не сделают погоды. На самом деле нам было даже легче от того, что дорога домой будет состоять из двух отрезков: это облегчало смену часовых поясов для нас всех, включая Роберта. Еще мы хотели повидаться с сестрой Стивена Мэри, которая стала дипломированным врачом и теперь работала на Восточном побережье[71], и посетить старого друга Стивена Джона Макленагана и его жизнерадостную испаноговорящую жену, проживающих в Филадельфии.