Читать онлайн «Драконов больше нет. Дилогия (СИ)». Страница 44

Астамир только теперь, когда после захода солнца магическая завеса пала, смог зайти вовнутрь святилища. Он быстро подошёл ко мне и заслонил собой от взглядов великих, в глазах которых проснулся интерес. С любопытством выглянув из-за его плеча, я заметила и других непосвящённых в таинство ритуала. Рояна стояла, с независимым видом прислонившись к каменной стене. Синилья робко прокралась к Арутину и, словно испуганная девчонка, взяла его за руку. Старик заглянул ей в глаза и успокаивающе кивнул. Все остальные, не решившиеся ступить на мёртвую землю, толпились у каменных стен.

— Верна не умрёт, — уже тише повторил мой неожиданный защитник, твёрдо глядя в похожие на камни глаза старейшего.

— Что, Астамир, вдруг проснулись отцовские чувства? — скрипуче протянул тот. — Ты забыл о своём долге?!

Я тихо пискнула, ещё не до конца осознав услышанное. Новость удивила многих. Оживлённые голоса поражённых магов заглушил яростный крик Рояны.

— Значит, это правда! — прекрасное лицо её покраснело от гнева. — Дракон — твоя дочь! Мне давно следовало догадаться об этом. И ради её матери ты предал мою, отец? Ты принёс дракону в жертву нас всех: маму, Рослава, меня.

Все слушали этот крик, затаив дыхание. Даже великие присоединились к толпе и заинтересовано смотрели, как и все, на поникшего, будто избитого человека, вдруг оказавшегося моим истинным отцом.

— Ты забыла, Рояна, Рослав сам выбрал свой путь — такой короткий и такой яркий. И всё же я виноват. Твоя мать не простила меня. Антея не сказала тогда о тебе. Наверное, то была её месть за предательство. Она ушла и обрекла меня на одиночество.

— Зато у тебя теперь есть дракон! — зло захохотала Рояна. — Надеюсь, до следующего заката эта девчонка успеет понять, как цинично ты использовал её мать, которая оказалась не такой уж и дурой, как я полагала, раз умудрилась разгадать ваш план. Вот только не сумела справиться со своим огнём — гневом сожгла душу. Если бы не ваша защитная магия, так и тела не осталось, которое смогло родить такое нужное для вас дитя. Ты понимаешь, о чём я, сестричка? Если нет, то торопись расспросить нашего папочку, потому что у тебя очень мало времени. Ты ведь скоро умрёшь.

Я слушала её, но казалось, совсем не слышу. Уши будто ватой заложило. Моя растерянность была настолько сильной, что на гнев сил недоставало. Даже дракон во мне, не бушевал, а лишь ворчал, явно тоже удивляясь безумию этих магов, ради своей великой цели действительно готовых буквально на всё: предательство, измену, ложь, убийство как себя, так и других, включая собственных детей.

— Она не умрёт, — в третий раз повторил Астамир глухим, надломленным голосом. Обернувшись к Дарлиру, он покорно кивнул:

— Я не забыл о долге, старейший. Не тебе меня упрекать. Ты только что слышал — я отдал всё, у меня больше ничего не осталось. Отдам и жизнь, если это потребуется. Смерть для меня избавленье от мук, но я не могу сбежать в небытие. Я ещё нужен здесь и поэтому остаюсь. Я не противился ритуалу, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Но Отана умерла, и её жертва была напрасной. Вы ведь все помните об этом?! Верна должна жить! Только будучи живой, она сможет исполнить своё предназначение. Дракон жив в ней, пока жива она. С её гибелью кровь дракона потеряет свою силу. Она не должна умереть. Умрёт она — умрём все мы! Ведь больше у нас нет надежды. Подумайте об этом великие маги.

Мой отец второй раз пытался подарить мне жизнь. Правда, я не считала нужным благодарить его за это, так как отцовская любовь была здесь ни при чём, просто живой дракон казался ему более полезным, чем мёртвый. Я внимательно вглядывалась в лица задумавшихся магов, взвешивающих мои шансы на жизнь. Они решали жить мне или умереть, а я шаталась от усталости, не чувствуя в себе сил хотя бы как-то повлиять на их решение. Утихший нынче драконов огонь выжег меня дотла. Даже мысль о том, что Лордин явно знал о ждущей меня судьбе и всё же уговаривал последовать за ним сюда, к магам, не вызвала практически никаких эмоций. Предательством больше, предательством меньше, какая уже собственно разница. Со временем всё равно сбиваешься со счёта.

Тишину нарушил Старейший Дарлир.

— Я уже давно понял, в чём была наша прошлая ошибка, — проскрипел он усталым голосом. — Жертва не должна быть добровольной. Отана была покорной и не сопротивлялась. Дракон так и не пробудился в ней. Кровь Верны останется живой даже после её смерти. Она должна умереть! И лишь тогда мы будем спасены.

— Она должна умереть! — ещё несколько голосов раздалось из толпы.

Я поёжилась, понимая, что выхода у меня может и не оказаться. Или позволить им убить себя, или дать волю огню, который поглотит нас всех. Какое решение я бы не приняла, в итоге меня ждало лишь одно — смерть. Правда, во втором случае я рискую прихватить с собой в небытие ещё и весь оставшийся мир. Но большинство магов молчало то ли из жалости, то ли через жадность, потому что лишиться живого дракона, казалось, уж очень нерациональным. В этом как раз Астамир был прав, и другой такой несчастной дуры, как я, у магов в запасе не было. Арутин переглянулся с Синильей, о чём-то безмолвно посовещался с ней, после чего спокойно и тихо, как и всегда, предложил:

— Это должно быть общим решением, потому что касается каждой жизни. Нам больше нельзя ошибиться. Вы уже слышали, другого дракона у нас нет, и не будет. Чтобы подумать и принять решение у всех есть время до следующего заката. Круг Старейших соберётся завтра. Наше общее решение станет приговором не только для девочки, но и для всех нас, для всего мира. Если мы ошибёмся, то все тоже погибнем.

— И даже скорее, чем вы думаете, — тихо пробормотала я, обессилено закрывая глаза.

Арутин, сделав вид, будто не заметил моего замечания, продолжил свою речь, настойчиво намекая на то, что меня давно следовало оставить в покое.

— А сейчас предлагаю разойтись, чтобы отдохнуть и подумать в одиночестве, без помех. К тому же, если мы не позволим нашей деве-дракону отдохнуть, она умрёт от усталости задолго до начала ритуала и оставит нас без малейшего шанса на спасение.

Когда маги послушно повернули к своим избушкам, ко мне подошла безумная Эйлин и, сверкая пустыми, словно стеклянными глазами, наклонившись к самому моему лицу, прошептала то же, что и моя мама накануне своей смерти:

— Живи.

В тот же миг я упала, обессилено проваливаясь в мягкую, безопасную темноту.

4. Вызволение.

Я открыла глаза, выныривая из вязкой, ласковой пустоты, с полной уверенностью, что прошла какая-то доля секунды с того момента, как я заглянула в глаза сумасшедшей магички. Если бы не знакомая горница вокруг и мягкая перинка, на которой я лежала, да умытое, подрумяненное рассветное солнышко, заглядывающее в окошко, то и по-прежнему так думала. Стеклянные голубые глаза Эйлин всё так же внимательно изучали моё лицо, словно она ни на шаг не отходила от меня всю ночь. Так и не определилась с тем, что именно свалило меня с ног: усталость или магия этой странной женщины. Заметив, что я пробудилась, она поторопилась обрадовать меня сообщением:

— Ты будешь жить!