Читать онлайн «Обретение неба (СИ)». Страница 31

Но чуда не произошло. Вместо роскошного положения нармилов вспомогалы жили впроголодь. Эти части использовались для оцепления массовых мероприятий. Снабжение оставалось очень плохим. Молодого гнома поселили в вольном доме, дали койко-место. Кормёжка была отвратительной. И потянулись суровые будни простого охранника.

Очень скоро Гса понял, что жизнь здесь ничуть не лучше, чем на кроне, только дома он всё-таки мог что-то выбирать сам, а здесь за него всё решал комод, командир отделения.

Спустя три месяца первый лучик надежды промелькнул в плотно затянутом небе.

Однажды Гсу направили в оцепление большого поэтического съезда. Народные поэты читали свои возвышенные вирши, а лопоухие гномы пришли их послушать.

До Гса долетали обрывки патетической декламации. Он только кривился. Что такого нашли они в этом стихоплетении? Патер Джонодачко тоже любил стихи. Мог долгими зимними вечерами сидеть у камелька и читать буквезу лирических верлибров.

И вдруг со стороны улицы подбежала молодая гномочка. У Гса уже наметался глаз. Он смекнул, что девушка припёрлась без билету.

— Добрый сударь, не могли бы вы меня пустить?

— Девушка, девушка! Вы понимаете, что это стратегический объект? Сюда вход строго по билетному пропуску.

— Видите ли, добрый сударь, у меня был билет, но я его, кажется, обронила.

— Мне жаль, красавица. Могу посоветовать прийти в другой раз.

— Но, понимаете, мне бы очень хотелось попасть на съезд. Я люблю поэзы.

— Не могу вам помочь, простите, барышня. Служба.

— Ну, что вы заладили! Как не можете помочь, пустите меня туда!

— Это ведь большое преступление. У меня могут быть неприятности.

— Сударь, помогите ради всего святого.

— Хорошо, барышня, я пропущу вас.

— Спасибочки!

— Но вы мне будете должны одно свидание.

— Что? А, конечно.

— По рукам, барышня. Приходите завтра к театерному плацу часам к семи, хорошо?

— К семи я не могу, давайте уж лучше к шести.

— Договорились, буду вас ждать.

Девушка кивнула солдату и прошмыгнула к трибунам. Гса мечтательно задумался. Как хорошо всё вышло! Завтра у него будет свидание с горожанкой!

Впрочем, встреча чуть было не сорвалась. В самый последний момент Гсу хотели вызвать на очередное усиление. Чего ему только стоило отговориться…

Приехав на театерный плац по-модному, на эгоистке, гномик сразу пошёл к афишной будке. Ради торжественного случая Гса принарядился в парадный лапсердак. Новенький картуз с блестящей кокардой, совсем такой, как у нармилов, был залихватски заломлен чутка на нос. Гса даже хотел закурить папироску. Этой привычки у него, конечно, не было. Но гномик видел, как дымят старшие товарищи и тоже подумывал о том, чтобы начать.

Как и положено хорошенькой девушке, она опоздала на двадцать минут. Гса уже место себе не находил, искусал губы до крови. Впрочем, молодая прелестница появилась, но солдат её сперва не узнал.

— Сударь мой любезный! Не меня ли вы ждёте?

— Простите, барышня… Что??? Это вы? Как же я мог обознаться?

— Мне следует извиниться за опоздание.

— Пустое, я до сих пор удивлен…

Та вчерашняя замухрышечка превратилась в принцессу! Никак не меньше. Гса таращил на неё глаза, не в силах поверить. Гномка была одета в роскошный и очень дорогой наряд.

— Вы, полагаю, пытаетесь объяснить суть моего преображения?

— Ну, это мягко сказано.

— Тогда давайте начнет по порядку. Позвольте я назову своё имя.

— Ох, простите, госпожа! Это мне полагается представляться первым.

— Я вполне эмансипе, чтобы обращать внимание на старорежимный этикет. В обществе равных, женщина ни в чем не хуже мужчины.

— Да разве хуже? Лучше, уверяю вас!

— Меня зовут Данилея, а вот фамилию, простите, не смогу назвать. Государственный секрет.

— Ох, меня зовут Гса Любогохович.

— Очень приятно, товарищ нармил.

— Я не совсем нармил.

— Да? Я плохо разбираюсь в званиях, просто у вас кокарда на шапочке, как у моего батюшки. Похожая.

— О, он тоже из милиции?

— Да, но я вам сказала, давайте оставим эту тему.

— Как прикажите, госпожа. Позвольте пригласить к променаду?

— Отчего же, с удовольствием, вот моя рука.

И девушка протянула свою изящную ручку в тонкой кружевной перчатке. Гса стушевался, но, поборов волнение, взял под руку очаровательную спутницу. И они отправились на прогулку.

Променажировав по проспекции народного счастья, они повернули на думный плац, а оттуда вышли к городскому парку. Здесь было, по обыкновению, многогномно. Но, завидев такую эффектную красотку, гуляющие с почтением уступали им дорогу.

Гса даже обратил внимание, как много встречных мужчин довольно низко кланялись его спутнице. По всему выходило, что это в республике видная персуна.

— Так вы хотели знать суть моего вчерашнего маскерада?

— Ежели вашей милости будет угодно поведать.

— Слушайте, оставьте вашу фанаберию. Мы тут не для того создали первое в мире народное государство, чтобы говорить вдругорядь.

— Как будет угодно, товарищ Данилея.

— Да, без фамилии звучит странновато. Но скажи я вам фамилию, боюсь, это многое поменяет.

— Надеюсь, не Гульхен?

— Глупые шуточки, товарищ Любогохович. У народного конфидента нету детей.

— Если не считать всех детей республики.

— Ну, разумеется. Итак, вчера пришлось обрядиться училищной институткой, потому что без такого камуфляжа появляться в общественных местах мне не очень неудобно.

— А что случилось с билетом?

— Нет, тут всё честь по чести. Билет, я, на самом деле, посеяла где-то по пути. А может и маменька втихую забрала. Она не любит, когда я хожу на поэтические съезды.

— Да? Отчего же? Обычно женщины благосклонны к поэзии.

— Но только не моя маман. Железный комиссар, вот как её называет батюшка. Скажу больше, он боится её изрядно.

— Не может того быть!

— Да, очень может. Кстати, а вы любите поэзию?

— Всенесомненно! Особенно лирические верлибры.

— Боже правый, подумать только! Прочтите что-нибудь любимое.

— Я не знаю, мне неловко, да и чтец я никудышный. Право, если вы настаиваете, разве что маленькое.

В морозе полночного небостояния ангел слетел на землю ко мне. Кто же в тебе так просил покаяния, кто же так верил и видел во сне? Цифры неясные двойка и что-то. Ряд, единица, где-то там семь. Сложный вопрос, но репорт недалёко, я запишу, чтоб рассказывать всем.

— Браво! Браво, товарищ Любогохович! Очень красивый стиш. Я не вспомню, кто автор?

— Автор стиша неизвестен. Это из догматического сборника. Конфессиональная поэза.

— Вот уж не ожидала от вас такого услышать. Вы меня поразили!

И они продолжали идти сквозь парк, сквозь дни первой влюбленности, сквозь испытания, сквозь взросление и разочарование. Но лишь затем, чтобы выпестать в этом походе большое и настоящее чувство.

И жизнь Гсы, с первого дня удивительного знакомства, решительно поменялась. Появился стимул. Появились силы противостоять заунывной тоске и беспредельной серости будних дней простого дэенмешного зауряд-зольдата.

Изменилось всё и для Данилеи. Из балованной, знатной генеральской дочки она превратилась в задумчивую, словно неживую. Родители смотрели и с удивлением, и со страхом. Обычно, ещё та выдумщица, теперь Данилея взялась за учёбу, прилежно исполняла домашние дела, участвовала в протокольных мероприятиях. Мать, грозная генеральша с подозрением изучала эту перемену. А отец слишком был занят игрой в «оловянных солдатиков», чтобы почуять какой-то подвох.

Прошло уже два месяца. Встречи влюбленных голубков теперь трудно было скрывать, и Данилея решилась познакомить избранника со своими родителями.

Теперь Гса знал, чью фамилию носит возлюбленная. Фамилия эта была слишком громкой, слишком грозной, чтобы можно было поверить, что рядом с такой фамилией может встать и другая, мелкотравчатая. Конечно, Гса не хотел знакомства с семейством. Он явственно понимал, как быстро закончится сказка.