Читать онлайн «В тропики за животными». Страница 73

Самая крупная и самая осторожная из всех местных бабочек жила в лесу. Размах ее крыльев превышал десять сантиметров. Принадлежала она к великолепному роду морфо и, подобно всем другим бабочкам этой группы, обладала изумительной сверкающей сине-голубой окраской. Поначалу, стоило мне увидеть, как она лениво и безмятежно порхает по лесу, я тут же устремлялся в погоню, ломясь сквозь кусты и забывая про колючки. Бабочка дразнила меня своими зигзагами и пируэтами, и я, пытаясь завладеть ею, лихорадочно молотил сачком по воздуху. Но красотка, казалось, сознавала, что ее преследуют, или, говоря научным языком, поведение ее менялось при опасности. Стоило мне, подобравшись к бабочке, чуть раньше времени взмахнуть сачком, как она немедленно увеличивала скорость,  меняла  неторопливый порхающий полет на быстрый и прямой и поднималась так высоко, что становилась совершенно недоступной. Мне потребовалось совершить несколько утомительных и безрезультатных забегов, прежде чем я понял, что необходимо изменить тактику.

Морфо, по-видимому, предпочитали открытые участки, где им не мешали ни деревья, ни кусты, и часто порхали на широких просеках, сверкая крыльями в лучах солнца. Мой новый способ охоты на них, как и прежний, не отличался изобретательностью. Я неподвижно стоял с сачком наготове, пока ничего не подозревавшая бабочка не подлетала достаточно близко, а затем пытался накрыть ее одним взмахом. Эти маневры весьма напоминали мне сражения на крикетном поле, а уж мудреный пилотаж бабочек определенно таил в себе такой же подвох и был так же непредсказуем, как и подача с финтом, классно исполненная боулером на матче международного турнира.

Но, оказывается, существовал еще более простой способ поймать морфо. Профессиональные охотники за бабочками ловят их на приманку, чаще всего — на смесь сахара с навозом. Здесь же этого не требовалось, так как в лесу повсюду росли дикие апельсиновые деревья и на каждом шагу попадались их горькие плоды, гниющие на земле. Бабочки, почти всегда парами, садились на них пососать забродивший сок. Тут-то их и можно было поймать, но даже в такой простейшей ситуации приходилось быть осмотрительным, подкрадываться осторожно и точно рассчитывать решающий бросок.

Но не все бабочки были вегетарианками. Однажды, когда я гулял по лесу, до меня вдруг донесся отвратительный тлетворный запах. Поискав вокруг, я нашел разлагающийся труп крупной ящерицы. Определить вид ящерицы мне удалось не сразу, так как труп был почти совершенно скрыт под массой бабочек, трепещущие крылышки которых украшал волнистый рисунок глубокого черного цвета. Бабочки были так поглощены своей ужасной трапезой, что я ловил их без труда, беря за сложенные крылья двумя пальцами.

Как ни поразительно было обилие катаграмм, морфо и других бабочек на полянах и просеках, оно не шло ни в какое сравнение с теми фантастическими скоплениями, которые нам довелось увидеть по берегам водоемов. Моя первая встреча с ними произошла совершенно неожиданно. Как-то раз я вышел из влажного сумеречного леса на залитый солнцем мокрый луг с роскошной травой, где росли одиночные маленькие пальмы. На лугу было несколько глубоких коричневых прудиков, которые соединялись ручейками, тихо струившимися среди мхов и осоки. Я неподвижно стоял на опушке в тени деревьев и рассматривал луг в бинокль, надеясь увидеть каких-нибудь животных. Но луг был пуст. Затем мне показалось, что ручеек на дальней стороне луга как бы курится. В первую секунду я было решил, что обнаружил горячий источник, а возможно, и серную фумаролу вроде тех, что дымятся на склонах спящего вулкана, но тут же сообразил, что нахожусь в районе, где не может быть никакой вулканической активности. Озадаченный, я направился к дымку и, только подойдя к нему метров на сорок — пятьдесят, понял, что передо мной живая завеса из бабочек. Их было невообразимое количество, я с трудом верил, что такое возможно. С каждым моим шагом земля как будто бесшумно взрывалась огромным желтым облаком. Я остановился, пораженный этим видением, и бабочки снова опустились на землю. Они плотно укрыли песчаный берег ручья трепещущим желтым ковром. А чуть поодаль несколько черных кукушек-ани деловито пожирали безропотную добычу. Бабочки не выказывали ни малейших признаков беспокойства, они как будто не замечали ни птиц, ни меня.

Развернув свои хоботки, обычно свернутые впереди головы как часовая спираль, они лихорадочно погружали их во влажный песок и без устали пили, одновременно выбрызгивая крохотные струйки жидкости из кончика своего брюшка. Это не могло быть обычным утолением жажды, ведь воды кругом было вдоволь. Скорее всего, они пропускали через себя воду, чтобы впитать растворенные в ней минеральные соли. Желая рассмотреть их поближе, я присел и получил подтверждение своей догадке. Как только я перестал двигаться, бабочки стали садиться мне на руки, на лицо, на шею. Без сомнения, их привлекал мой пот, столь же богатый минеральными солями, как и болотная вода. Вскоре на мне уже расположилось с полсотни бабочек, а над головой, громко и сухо шурша крыльями, порхали другие. Я сидел неподвижно и чувствовал, как их тончайшие хоботки мягко ощупывают мою кожу, а нежные лапки едва ощутимо щекочут затылок.

В дальнейшем, даже привыкнув к этому удивительному зрелищу, мы не переставали им восхищаться. В любой солнечный день мы находили скопления пьющих бабочек у ручьев, на болотах, на песчаных пляжах и речных отмелях выше Иреву-Куа. Тут были не только желтые бабочки, которые первый раз попались мне на лугу, но и многие другие. Одних только крупных красивых парусников[6] я насчитал около полутора десятков видов. В смешанных скоплениях бабочки каждого вида старались держаться особняком. Их, по-видимому, привлекал определенный, «свой», внешний вид. Если, например, какая-нибудь бабочка, порхая, замечала другую такой же раскраски, она подсаживалась к ней, и через несколько минут здесь уже собиралась целая группа из сорока — пятидесяти одинаковых насекомых. Но случались и ошибки. Вероятно, зрительные способности бабочек были не слишком совершенны. Внимательно разглядывая эти группы, я нередко замечал в них несколько экземпляров, которые лишь на первый взгляд казались такими же, как и все, но на самом деле отличались и размерами, и расцветкой. Сначала я думал, что это скорее всего индивидуальные, а может быть, и половые различия, но позже, вплотную занявшись определением, убедился, что имею дело с разными видами.

Когда мы ходили на лодке вверх по реке, то поднимаемые нами волны докатывались до низких песчаных берегов и накрывали скопления бабочек. Отхлынув, волны оставляли на песке кучки сломанных крыльев и брюшков, мокрых и испачканных. Но даже эти разноцветные останки привлекали новых и новых бабочек, которые через несколько секунд покрывали погибших ярким трепещущим саваном.