Читать онлайн «Молитва в цитадели». Страница 50

6 мая 1942 года последовала капитуляция американской армии на Филиппинах. К этому времени большая часть страны была уже в руках японских войск. Оккупировав Коррехидор, японцы оставили на острове часть гарнизона для восстановления фортификаций, а другую, большую часть отправили в концентрационные лагеря на Лусон, где большинство из них погибли.

Форт Крокетт был одной из трех крупных артиллерийских позиций, расположенных вблизи Уилера и Чени. Бетонные стены толщиной в метр были пробиты снарядами. Сейчас из всех щелей выглядывает мох. Форт Крокетт я разглядел, только когда подошел к нему вплотную. Помещения, в которых был расквартирован гарнизон крепости, разрушены. Б те трудные дни мой спутник Флоренсио Боноан находился на острове.

— Здесь, — говорит он, — шли жестокие бои… На этом прекрасном острове, который мы зовем райским… За оружие взялись все, это было сражение не на жизнь а на смерть. Трудно передать, сколько людей погибло на Коррехидоре. Я сам потерял здесь многих друзей. Мы воевали до последнего патрона.

Казармы почти с километр длиной сгорели. От театрального зала военной базы остались лишь наружные стены. Во дворе растут цветы и небольшие деревья, резвятся белки и ящерицы гекконы. В таком же состоянии находится здание Дальневосточного командования американских военно-воздушных сил, в котором жил Макартур, пока своевременно не ретировался в Австралию. Сохранилась только табличка у входа.

То, что не разрушил японский десант, было уничтожено американскими войсками.

Американская историография отметила Коррехидор ореолом славы. Защитники острова действительно героически боролись против японского вторжения. Они сознавали, что после захвата японцами всей остальной территории страны капитуляция острова неизбежна.

На Филиппинах много иностранцев. Правда, не на севере, в горах, и не на маленьких южных островах. Больше всего здесь американцев — туристов, дельцов, военнослужащих баз. Тесные связи между США и Филиппинами скреплены множеством писаных и неписаных договоров и соглашений, и на первый взгляд кажется, что постичь эту путаницу совершенно невозможно. Мне, ищущему контактов не только на виллах Форбс-парка, в офисах и особняках Макати, не только в учреждениях, расположенных вокруг бульвара Рохаса, но и в рабочих кварталах, подобных Тондо, и в деревнях равнинных и горных районов, это очень осложняет работу. Всегда веселые, непосредственные и любопытные дети, повиснув на мне, как мошкара, не слишком-то дружелюбно, даже насмешливо заводят: «Американо, американо…» Это слово мгновенно утрачивает свое волшебство, как только ребята понимают, что мне оно не нравится и они ничего не получат. «Хинди кано!» («Не американец!»).

Мои филиппинские друзья, к которым я первое время обращался, не в состоянии понять этот феномен, объясняют его не только горьким наследием испанского, а затем американского колониализма, но и событиями конца второй мировой войны.

Молодой коммунист из Кесон-сити Аурелио рассказывает о своем отце, который боролся вместе с американцами против японской агрессии и погиб незадолго до окончания войны.

— В сорок пятом году, — говорит он, — у американцев было много шансов на успех. Вступление СССР в войну против Японии дало народам Азии надежду, что победа принесет им свободу. Хотя США уже во время войны преследовали в нашей стране лишь свои собственные интересы (мой отец рассказывал мне случаи, когда американские войска предательски выступали против хуков), многие у нас смотрели на американцев как на освободителей. Так, несмотря на долгий период колониализма, американцы пользовались каким-то доверием у части населения, но в последние годы практически утратили его из-за своей неоколониалистской политики. Лет шесть назад, в конце шестидесятых годов, даже нашлись филиппинцы, которые повели кампанию за превращение Филиппин в американский штат. Ее сторонники собрали два миллиона подписей, на этом движение «Филиппины — штат США» закончилось безрезультатно.

Я напоминаю ему, что существует большое число договоров между обоими государствами. Аурелио возражает:

— Именно эти договоры и усугубили неравенство между США и Филиппинами. Они и стали тем оружием, которое проложило путь политике неоколониализма. И так думаем не только мы, коммунисты. Посмотрите вокруг, полистайте буржуазные газеты хотя бы за неделю, и вы поймете, как много скрывается за внешней стороной договоров и показной дружбой. Между прочим, даже официальные органы слова «дружба» и «договор» часто сопровождают вопросительными знаками.

Я следую совету друга и использую оставшуюся последнюю неделю моего омраченного дождями короткого пребывания в Маниле для знакомства с газетами.

Вот, например, сообщения об отмене особо льготных тарифов, которые одна американская авиакомпания по так называемой линии дружбы «США — Филиппины» предоставляла законтрактованным филиппинским рабочим, проживающим в США, чтобы они могли съездить на родину. В результате недовольства компания опровергает эти слухи, дабы не вызвать дополнительных трудностей в переговорах о размещении американских военных баз на Филиппинах.

В другой газете постоянно повторяется тема целенаправленного переманивания квалифицированных кадров, «утечки мозгов», с которой в последние годы вынуждены бороться многие развивающиеся страны. Они готовят кадры, посылают людей учиться за границу, а потом этих очень нужных в своей стране специалистов переманивают. Особенно это касается врачей, медицинских сестер, научных работников и инженеров различных специальностей. Официальные круги приводят следующие статистические данные на 1969 год: 40 процентов всех практикующих врачей, окончивших медицинские факультеты, работает за границей, а примерно четвертая часть специалистов не используется в стране. На каждого из них правительство напрасно затратило более 10 тысяч долларов. В то время как в горах и в долинах севера, особенно в сельских районах, во многих местах с большой плотностью населения, миллионы людей ждут, когда же наконец улучшится медицинское обслуживание, квалифицированные врачи уезжают за границу.

В 1974 году в США выехало 32 967 филиппинцев. Пятая часть всех врачей в США, получивших право на практику в 1974 году, были иностранцами. Самая богатая в мире страна продолжает высасывать силы из развивающихся стран, экономя на подготовке собственных кадров. Врачи-иммигранты получают за свой труд значительно меньше, чем местные врачи.

Законтрактованные рабочие не имеют возможности протестовать против несправедливости. Они получают за тот же труд намного меньше своих американских коллег, но тем не менее это больше того, что они смогли бы получить у себя на родине. Эти рабочие подвергаются социальной и политической дискриминации на основе американского закона об иммигрантах. Они считаются здесь временными гражданами и боятся за свое положение в США. Покидая родину, они становятся жертвами обстоятельств, порожденных американской колониальной системой на Филиппинах, жертвами неравноправия. Эта система пагубно влияет также и на положение университетской молодежи в США, которая, окончив вузы, остается без работы из-за притока низкооплачиваемых специалистов из других стран. Потому среди студентов США растет недовольство этой политикой.