Читать онлайн «Нефть до эпохи нефти. История "чёрного золота" до начала XX века (СИ)». Страница 11

Грамотный офицер был направлен преподавателем в Павловский кадетский корпус, один из центров подготовки будущих офицеров в Петербурге. Преподавательская работа удачно сочеталась с опытами в области только что зародившейся фотографии и электротехники. В частности, в 1856 году для освещения коронационных торжеств императора Александра II использовалось десять «электрических солнц», электроламп конструкции Шпаковского.

Одновременно с электротехникой, Шпаковский занимался созданием неэлектрических систем освещения для морского флота. Ещё в 1866 году он сконструировал сигнальную лампу – в спиртовой огонёк насосом под давлением подавалась пульверизированная струя скипидара. Такая «сигнальная лампа» обеспечивала далеко видимые вспышки пламени, которыми было легко управлять.

Именно эффект пульверизации в сигнальном приборе натолкнул изобретателя Шпаковского на мысль, что это явление можно с успехом использовать в паровых двигателях. Ведь пульверизация, то есть распыление, смешивание струи жидкого топлива с кислородом воздуха, повышает эффект горения и резко увеличивает КПД сжигаемого топлива.

Как писал сам Шпаковский: «Пришла мне мысль воспользоваться пульверизациею для приложения ея к топке котлов» («Записки Русского технического Общества», 1867 год, выпуск II). Для проведения опытов изобретатель построил действующий макет винтового парохода с котлом, нагреваемым пульверизируемым «скипидарным пламенем». После серии опытов Шпаковский к 1866 году создал первую в мире «паровую форсунку», которая позволяла паровому котлу работать не на твёрдом угле, а на жидком топливе.

Задумки использовать в паровом двигателе жидкое топливо, в частности нефть, и ранее выдвигались европейскими и американскими изобретателями. Но все предложенные механизмы были несовершенны, только Шпаковский сумел предложить резко повышавшую КПД идею пульверизации и создать удачную конструкцию такого двигателя, который был куда легче и эффективнее обычного парового котла, работающего на угле. Как описывал достигнутый эффект сам Шпаковский в терминологии XIX века: «Сбережение пространства, выигрыш в весе прибора и уменьшение помещения для топлива…» («Записки Русского технического Общества», 1867 год, выпуск II).

Для демонстрации эффективности своего изобретения Шпаковский за свой счёт создал для Петербурга два «пожарных локомобиля» – работающие на скипидаре паровые котлы, приводившие в движение водяные пожарные насосы. Эти легкие, быстро перемещаемые конструкции с успехом использовались для тушения огня. Так, в 1868 году на одном из пожаров в Петербурге два автоматических насоса Шпаковского работали, качая воду, без перерыва трое суток – по подсчётам столичных купцов, израсходовав скипидара на 400 рублей, изобретение Шпаковского спасло товара на несколько миллионов.

В 1866 году во флотском журнале «Морской сборник» была опубликована статья подполковника Шпаковского «Сравнительная оценка топки паровых котлов каменным углем, скипидаром и нефтью», в которой изобретатель доказывал, что нефть куда удобнее и выгоднее для пароходных топок, чем каменный уголь. В следующем году в журнале ИРТО «Записки Императорского Русского Технического общества» появляется итоговая статья Шпаковского «О применении пульверизации к топке паровых трубок». В 1870 году по поручению Русского Технического общества Александр Ильич Шпаковский, уже получивший звание полковника, читал лекции о своём изобретении на Всероссийском мануфактурной выставке, где тогда демонстрировались новейшие достижения отечественной промышленности.

Так русский полковник первым в мире обосновал и создал действующий механизм с применением жидкого топлива. Уже в 1870 году «паровыми форсунками Шпаковского» начали оборудоваться пароходы Волжской и Каспийской флотилий. Именно там было много дешевой нефти из Баку, делавшей особенно выгодным это изобретение, экономическое обоснование которому ранее дал сам Шпаковский на страницах «Записок Русского технического Общества» (выпуск II за 1867 год). «Для Каспийского и Чёрного морей, – писал изобретатель, – где пуд нефти стоит 30 коп., а пуд каменного угля, например донского антрацита, обходится в 40 коп., эта топка будет выгодна и в экономическом отношении, так как 1 пуд нефти заменит более чем 1 пуд угля».

На флоте изобретение Шпаковского со временем позволило отказаться от множества кочегаров и тяжелого ручного труда, по перемещению многих тонн угля в паровые топки. Как писал, заглядывая в будущее, сам Александр Ильич еще в 1867 году: «Мне случалось слышать мнения моряков, которые считают несовременным употребление людей там, где их работа может быть заменена машиною…» («Записки Русского технического Общества», 1867 г., выпуск II).

Фактически, именно Александр Шпаковский открыл на нашей планете эру применения жидкого топлива и нефтепродуктов, как горючего для двигателей.

В 1880 году, когда был создан Электротехнический отдел Императорского русского технического общества (ИРТО), Александр Шпаковский был избран «непременным членом», как тогда именовались члены правления отделов ИРТО.

Глава 20. Министр и «керосиновые короли» – как российские нефтепромышленники не смогли поделить мировой рынок

В последнее десятилетие XIX века на мировом рынке господствовала бакинская и американская нефть. Аравийской нефти ещё не существовало, а другие центры добычи (в Румынии, австрийской Галиции или голландской Индонезии) были относительно малы. Если в США главным экспортёром нефтепродуктов являлась Standard Oil Рокфеллера, то в России лидировали, по определению журналистов тех лет, «керосиновые короли» – братья Нобель, парижские банкиры Ротшильды и эксцентричный миллионер Александр Манташев.

Именно «керосиновые короли» были конкурентами Рокфеллера на нефтяном рынке, война за который к концу XIX века достигла небывалого накала и шла по всей планете – от Японии до Англии. Стремясь сохранить старых и приобрести новых потребителей, стороны непрерывно снижали цены. И к 1893 году ценовая конкуренция буквально измотала соперников – Рокфеллер подсчитал, что его выручка от экспорта упала в два раза, а российские «керосиновые короли» реализуют свою продукцию за рубежом по ценам в 8 раз ниже, чем внутри России.

Стороны поняли, что надо как-то договариваться и делить мировой рынок – в Париже начались переговоры представителей Рокфеллера, Нобелей и Ротшильдов. На вершинах власти Российской империи уже осознали, что нефть – это нечто большее, чем просто выгодный «промысел», типа торговли чаем. Поэтому в переговоры о разделе мирового нефтерынка вмешался новый амбициозный министр финансов Сергей Витте.

По законам царской России именно Минфин осуществлял государственный надзор за деятельностью нефтепромышленников. Глава российских финансов Витте предложил всем российским экспортёрам объединиться и выступать на переговорах с Рокфеллером единым фронтом. И с осени 1893 года в Петербурге начало работу «Особое совещание» крупнейших нефтепромышленников и высших госчиновников. Цель министр определил откровенно и прямо – «более успешное противодействие Стандард ойл на иностранных рынках».

В итоге Нобели и Ротшильды с согласия Витте подготовили «Проект организации Союза для торговли керосином, предназначенным к вывозу на иностранные рынки». Предусматривалось, что все российские экспортёры нефтепродуктов подпишут договор о координации торговой деятельности за рубежом, а государство поддержит их, снизив тарифы и налоги. В феврале 1894 года договор был подписан – так возник «Союз бакинских керосинозаводчиков», объединивший две трети мощностей российской нефтепромышленности. Даже склонный к эпатажу нефтяной магнат Александр Манташев, тогда один из богатейших коммерсантов России, хотя и отказался вступить в «Союз», но подписал с ним договор о координации внешнеторговой деятельности.

Казалось всё было готово к успешному разделу мирового рынка – от имени «Союза бакинских керосинозаводчиков» в Париж на встречу с представителями Рокфеллера отправился Эммануил Нобель. После многомесячных трудных переговоров, 14 марта 1895 года он подписал предварительный договор о квотах по всей планете – 25 % для русской нефти и 75 % для американской.