Читать онлайн «Неожиданная Россия. XX век (СИ)». Страница 13

Публицисты и аналитики социалистических революционных кругов (например, член партии социалистов-революционеров, польский дворянин и известный русский экономист Николай Огановский) утверждали, что Россия «принимает черты германской колонии», русское население превращается в объект капиталистической эксплуатации со стороны германских монополий.

В результате в России набрало популярность движение за освобождение страны от германского экономического засилья. Так «Союз южных российских экспортеров» принял в марте 1914 года в Киеве следующую резолюцию:

«Россия должна освободить себя от экономической зависимости от Германии, которая унижает ее как великую державу. С этой целью нужно предпринять немедленные шаги для расширения нашей торговли с другими государствами, особенно с Британией, Бельгией и Голландией, которые не имеют заградительных тарифов на сельскохозяйственные продукты… Желательно введение тарифа для компенсации открытых и скрытых привилегий германским промышленным трестам».

Одна из крупнейших в Петербурге ежедневных газет «Новое время», полуофициально отражавшая воззрения партии «кадетов» (конституционных демократов), 13 января 1914 года призвала к экономическому давлению на Германию, к тому, чтобы пересмотреть «невозможное, оскорбительное и материально невыгодное торговое соглашение, навязанное Германией России в год её несчастий» (имелся в виду период неудачной войны с Японией).

Показательно, что эти антигерманские настроения росли на фоне самых тесных торгово-экономических взаимоотношений России с Германией. Русское общество весьма ревниво относилось к экономическим успехам самого близко соседа на Западе. В то же время Англия и Франция в общественном мнении воспринимались как старые, признанные индустриальные державы, их экономическое доминирование, в том числе и в России, русское общество не удивляло и, следовательно, не раздражало.

Зависимость Российской империи от французского финансового капитала русским обществом, по сути, вообще не замечалась и игнорировалась. В то же время проблемы тесно связанных друг с другом русско-германских экономических отношений воспринимались крайне болезненно.

Переговоры о заключении нового торгового договора между Россией и Германией, которые начались в 1913 году, были прерваны началом Первой мировой войны…

Глава 7. «Достижение этой цели едва ли требует войны с Германией…» Противники Антанты в России накануне Первой мировой войны

Господство в русском обществе накануне Первой мировой войны антигерманских настроений (см. предыдущие главы 5–6) не означает, что в России не существовало иных, противоположных и альтернативных точек зрения.

Но альтернативные взгляды, доказывавшие гибельность и ненужность военного столкновения с немцами, к 1914 году отказались в России уделом маргиналов – будь то радикальные социал-демократы, немногочисленные военные-«геополитики» или крайне правые борцы с «масонами и иудеями». В силу их маргинальности они не смогли оказать какого-либо заметного влияния на русское общество и политику Российской империи и тем предотвратить сползание к военной катастрофе.

Геополитики против Антанты

Среди русских противников Антанты, пытавшихся высказывать свои мнения накануне Первой мировой войны, историки прежде всего выделяют группу, которую можно условно назвать «геополитиками» – ряд публицистов и аналитиков, никак не связанных между собой, но параллельно исследовавших и критиковавших практику русской внешней политики.

Например, в ходе образования направленного против Германии англо-франко-русского союза некоторые современники считали, что России не желательно присоединяться ни к одному из военных блоков и выгоднее оставаться великой нейтральной державой. Так известный военный географ Андрей Снесарев, в то время начальник Средне-Азиатского отдела Генерального штаба Российской империи, еще в 1907 году в специально изданной им брошюре выразил негативное отношение к заключенному тогда «Англо-русскому соглашению», отдалившему Россию от Германии, отметив его «неискренность».

Другой русский военный и историк, генерал-лейтенант Евгений Мартынов непосредственно перед Первой мировой войной критиковал текущую русскую политику на Балканах, ту самую политику, которая скоро станет поводом к мировой войне: «Для Екатерины овладение проливами было целью, а покровительство балканским славянам – средством. Екатерина на пользу национальным интересам эксплуатировала симпатии христиан, а политика позднейшего времени жертвовала кровью и деньгами русского народа для того, чтобы за его счет комфортабельнее устроить греков, болгар, сербов и других, будто бы преданных нам единоплеменников и единоверцев».

Кстати, в 1913 генерал Мартынов был со скандалом уволен в запас за критику в печати существующих в армии порядков и текущей государственной политики. В начале 1-й мировой войны он попал в плен, а по возвращении на родину, так же как и упомянутый выше Снесарёв, вступил в Красную Армию (оба «геополитика» не переживут 1937 год).

Другой офицер Генерального штаба Российской империи и сотрудник военной разведки подполковник Алексей Едрихин, выступая под псевдонимом Вандам, накануне Первой мировой войны написал два объёмных геополитических сочинения, в которых отразил свое альтернативное видение внешней политики, необходимой для России («Наше положение», СПб, 1912 г.; «Величайшее из искусств. Обзор современного международного положения при свете высшей стратегии», СПб, 1913 г.).

Как и у большинства других российских «геополитиков», острие его анализа было направлено не против «германских империй», а против британской колониальной политики. Накануне Первой мировой войны подполковник Едрихин писал: «Мне кажется, что пора бы задыхающимся в своем концентрационном лагере белым народам понять, что единственно разумным balance of power in Europe была бы коалиция сухопутных держав против утонченного, но более опасного, чем наполеоновский, деспотизма Англии и что жестоко высмеивавшееся англичанами наше стремление к "теплой воде" и высмеиваемое теперь желание германцев иметь "свое место под солнышком" не заключают в себе ничего противоестественного. Во всяком же случае, присваивая себе исключительное право на пользование всеми благами мира, англичанам следует и защищать его одними собственными силами».

Едрихин не раз повторяет полюбившуюся ему «геополитическую» присказку: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом!» Однако у Вандама-Едрихина не обошлось без конспирологии и англо-американских жидомассонов: «…ряженые апостолы социализма смело прокладывают путь на фабрики, заводы, в мастерские и храмы науки, где на алтарях русской мысли водворяют давно осмеянного Западом Карла Маркса».

Это вообще общее свойство «геополитиков», у которых трезвый анализ одних вопросов зачастую умещается с конспирологическим инфантилизмом в понимании иных, прежде всего социальных вопросов.

Ленин и черносотенцы против Антанты

Борьба с «мировым масонством» хорошо отражает общую маргинальность людей, пытавшихся накануне Мировой войны отстаивать перед русским обществом взгляды, альтернативные общепринятой германофобии и панславизму. И здесь наиболее ярким примером будет деятельность такой колоритной личности, как Святослав Глинка-Янчевецкий, редактора ультраправой, черносотенной газеты «Земщина».

В октябре 1912 года Глинка в ряде своих статей по событиям на Балканах, где тогда вовсю шли междоусобные войны славянских государств, посчитал необходимым «земно поклониться Сазонову, что он в точности исполнил волю царя и вовсе не считался с тупоумием наших шовинистов». Глинка поблагодарил министра иностранных дел Российской империи Сергея Сазонова за то, что тот не втянул страну в военный конфликт с Австрией и Германией на Балканах уже в 1911 году.

Благодарных слов со стороны интеллигентного черносотенца удостоилась и германская дипломатия, «сумевшая удержать своих венских союзников от вооруженного вмешательства и оказавшая тем самым неоценимую услугу России», в то же время политика «прогнившей» Франции и «предательской» Англии на Ближнем Востоке удостоилась самых нелестных эпитетов от Глинки, считавшего «союз самодержавной России с масонскими державами» противоестественным явлением.