Читать онлайн «Неожиданная Россия (СИ)». Страница 55

«Поставил столицу на их трупах…» Тогда выкупленный из крепостного состояния русскими интеллигентами Шевченко учился живописи в петербургской академии искусств у Брюллова.

Как известно, у русских «Пушкин – наше всё», у нас, украинцев, наше всё – это Тарас. И как бы не писал ленинградский еврей Бродский «Будете вы хрипеть, царапая край матраса, Строчки из Александра, а не брехню Тараса», хрипеть при смерти брутального питерского негра я не буду. А вот шевченковские «як умру, то поховайте…» буду, если смогу… Так вот, Тарас Григорьевич был человеком сложной судьбы, и как Пушкин с жиру не бесился, а бесился с горя. И злая и страшная «комедия» по имени «Сон» вполне отражает и состояние бывшего крепостного, и оставшиеся на Украине исторические воспоминания об эпохе императора Петра, эпохе, великой и ещё более страшной…

К тому же «комедия» была весьма злой политической сатирой, даже не столько на Петра I, сколько на Николая I, Николая Палкина.

А уже на следующий год после «комедии», возникает трагедия. В Киеве в 1845 г. создано Кирилло-мефодиевское братство, пожалуй, первая в истории «украинская» и «националистическая» организация. Правда, идеи славянского единства были для членов братства святее «самостийности», братство выступало за федерацию славянских народов. Тарас Шевченко стал членом братства и оказал на него немалое влияние. Но ведущим идеологом организации стал будущий скандальный историк Николай Костомаров, сын воронежского помещика и украинской крепостной (помещика убьют его же крепостные).

Николай Костомаров станет первым именно «украинским» историком, а тогда в 1845 году он напишет идеологию Кирилло-мефодиевского братства, книгу с весьма претенциозным названием «Закон Божий (Книга бытия украинского народа)». И именно там, уже прозой повторятся шевченковские строки про царя Петра: «положил сотни тысяч казаков в канавах и на их костях построил себе столицу».

Братство по доносу киевского студента разгромят николаевские жандармы. Шевченко сошлют в солдаты в закаспийские пустыни, а Костомаров после года в Петропавловской крепости будет сослан в Саратов. Замечу, что расправились с «братчиками» столь же круто, как и с иными русскими или польскими тайными обществами. А, пожалуй, даже и гуманнее, могли бы и на каторгу уконопатить…

Именно с легкой руки Шевченко и Костомарова пойдёт гулять «черная легенда» об украинских костях в основании Петербурга. Дальше эта легенда будет обрастать подробностями, впрочем, не слишком конкретными подробностями, ибо конкретика вредна для Легенд и Мифов.

Но вот в наше время уже упоминавшаяся киевская русскоязычная газета «День» пишет: «…на работах по сооружению петербургских укреплений ежедневно трудилось двадцать тысяч «работных людей» и солдат. По мнению Д.Дорошенко, из этого числа минимум 40 % составляли выходцы из Украины: казаки, крестьяне, ремесленники, «люди подлого звания». Что касается смертности, то точных данных, к огромному сожалению, у нас нет…»

Статья, кстати, называется «Сердце «регулярного государства» и собственно являет собой наглядный пример новой украинской чёрной легенды Питера.

А вот упомянутый в статье Дорошенко – это Дмитрий Дорошенко, тоже весьма политизированный историк и деятель Центральной Рады в 1917-ом, министр иностранных дел мимолетной «Украинской Державы» в 1918 году. Кстати, в начале ХХ века Дорошенко возглавлял Петербургское объединение украинских студентов. А в годы Великой Отечественной войны бежавший за границу еще в 1920 году Дорошенко благополучно преподавал историю на территории Третьего Рейха. Какую он там историю преподавал – догадаться не сложно. В 1942 году у него в Кракове и Львове выходит учебник «Історія України з малюнками для школи й родини» («История Украины с рисунками для школы и семьи»). Хорошая такая семья и школа в 1942 году.

В общем Дорошенко – историк еще более политизированный и мифический, чем Костомаров. И его «минимум 40 % составляли выходцы из Украины» про строительство Санкт-Петербурга, даже если не вспоминать про Геббельса, покоится на весьма умозрительных рассуждениях.

Таким образом, пугающий и броский миф о «сотнях тысяч» украинских костей под Питером рожден политической сатирой, политическим памфлетом и политической пропагандой. Но, как всякий Миф с большой буквы, он имеет не только сугубо тенденциозное развитие, но и некие более-менее реальные исторические основания. Вроде как польский миф о Катыни имеет основание в виде реальных расстрельных захоронений; а вот кто уж там расстреливал – вопрос не столько дискуссионный, сколько политический…

Так вот украинский кости под Питером есть и в весьма немалом количестве. Не сотни тысяч, но тысячи. Попробуем понять, как они туда попали.

«Уха шпагами обтинають…»

Санкт-Петербург основан в мае 1703 года, когда царь Пётр заложил Петропавловскую крепость. И первыми, кто из украинцев попал на строительство укреплений, были казаки запорожского полковника Матвея Темника, участвовавшие в боевых действиях против шведов и стоявшие в том году под Ладогой. Впрочем, на строительстве объектов будущего Санкт-Петербурга участвовали и солдаты гвардейских Преображенского и Семеновского полков. В первый год строительства просто не успели мобилизовать на работы крестьян и потому обходились близко расположенными военнослужащими. И вряд ли смертность среди семёновцев отличалась тут от смертности запорожцев.

А уже с марта 1705 г. между тогдашним губернатором Санкт-Петербурга Меньшиковым и адмиралом Головиным, с одной стороны, и гетманом Мазепой с другой идет оживленная переписка по поводу запорожцев, самовольно покинувших службу под Питером. Мазепа имел с запорожцами, мягко говоря, натянутые отношения, и писал Меньшикову: «Запорожцы ни послушания, ни чести мне не отдают, что имею с теми собаками чинити?» Запорожцы, собственно и попали на Балтику, чтобы быть подальше от ненавистного им Мазепы, но земляные работы «вольным лыцарям» степей тоже не сильно нравились.

Значительного количества иных украинцев, кроме запорожцев, в те годы в новорожденном Петербурге не наблюдается. На строительстве в основном работали мобилизованные мужики из более близких регионов. И здесь стоит вспомнить, что гетманская Украина тогда была единственной частью Российской Империи, которая обладала весьма широкой автономией, и любые мобилизации там нельзя было провести, минуя весьма авторитетного и властного гетмана Мазепу. К тому же собственно на территории Украины в первые годы строительства Санкт-Петербурга имелись не менее значительные и важные строительные задачи. А именно, в 1706 г. на Украине началась мобилизация селян и козаков на строительство новой Печерской крепости в Киеве. Современная тогда крепость, не меньше Петропавловской, строилась вокруг территории Киево-Печерского монастыря в преддверии похода на Украину Карла XII. Строилась ударными темпами, со всеми петровскими перегибами.

Секретарь Мазепы Филипп Орлик (его сын позднее станет генералом Франции, но байка о том, что парижский аэропорт Орли носит своё имя от названия поместья Орлика под Парижем это ещё один миф) писал о строительстве Печерской крепости: «І полковники з старшиною, часто приходячи до гетьмана, з жалями оповідали, що пристави коло той фортифікаційної роботи козаків палицями по голові б'ють, уха шпагами обтинають і всяку наругу чинять». Короче, палками по голове москали казаков бьют и уши шпагами протыкают…

Сколько денег чиновники Петра и Мазепы спёрли на этом строительстве неизвестно, а украинские кости под Киевом в отличие от костей под Питером почему-то не вспоминают. Видимо, не так красиво.