Читать онлайн «Моя беспокойная жизнь». Страница 55

К моему удивлению, ее малыш появился снова и осторожно подошел к миске. Фыркнув на разбавленное молоко, он недовольно сморщил нос и быстро побежал за матерью. Затем они неторопливо скрылись из виду. Уайти все еще вела себя со мной как с другом и даже передала свое доверие ко мне своему детенышу.

Во время следующей поездки в Меру, в мае 1972 года, меня снова сопровождал мой добрый старый Локаль, который был неотъемлемой частью моей жизни в Меру в прошлом, и мы оба были счастливы от того, что он мог оставаться моим помощником во время моего пребывания здесь.

Когда мы проходили мимо одного дерева, Локаль схватил меня за плечо и зашептал: «Посмотрите, на что вы могли наступить». На расстоянии нескольких сантиметров от своей ноги я увидела свернувшегося кольцом большого питона. Он не мог двигаться, потому что внутри его было что-то огромное. Вероятно, он только что проглотил козла, равного по размеру газели Гранта, и был не в состоянии защищаться; даже маленький шакал мог бы сейчас откусить ему голову. Локаль сказал, что пройдет не меньше месяца, а может быть, даже и больше, прежде чем питон переварит эту огромную порцию еды. Насколько ограниченны его движения, мы поняли, когда он, едва двигаясь, заполз под ближайший куст, который, конечно, не мог защитить от хищников, но все же служил каким-то укрытием. Меня поразило, как может сильно растягиваться кожа питона, когда он проглатывает убитую добычу, — одна чешуйка отделялась от другой примерно на два с половиной сантиметра.

В течение нескольких дней мы «навещали» питона. Он продолжал оставаться под тем же кустом.

Мы часто следили за грифами, кружившими над каким-либо местом, в надежде, что они приведут нас к добыче, убитой детьми Пиппы, но каждый раз оказывалось, что это только добыча львов; хотя львы и интересовали меня, но в то же время их присутствие усиливало мое беспокойство, так как я знала, что львы враждуют с гепардами. Однажды, когда мы обследовали колючие кустарники в надежде найти в их тени наших гепардов, мы увидели, как оттуда украдкой выбираются львы. Очевидно, мы нарушили их полуденный отдых, но, к счастью, они или были слишком сонными, чтобы нападать на нас, или, возможно, поняли, что мы не желаем им зла.

На этот раз визит в Меру совпал со временем ежегодной миграции слонов, и, поскольку лагерь был расположен на их пути, мы встречали этих гигантов очень часто. Однажды вечером, когда я сидела в своей маленькой брезентовой ванне прямо на лоне природы, наслаждаясь теплым воздухом и глядя на звезды, два слона, тихо, как привидения, появились из темноты и быстро направились ко мне. Я бросилась в палатку — больше для собственного успокоения, чем с целью самозащиты, — но оба гиганта прошли мимо меня в поисках удобного водопоя и направились вверх по реке.

В другой раз меня разбудило ритмичное жевание у самой палатки. Думая, что эти звуки издает пасущийся буйвол, я выглянула в маленькое окошечко и увидела огромного слона. Он стоял так близко, что все заслонял собой. У меня не было времени советоваться с Локалем, единственное, что я могла сделать, — громко закричать. Гигант повернулся, сделал несколько шагов и оглянулся, видимо удивленный непривычным звуком. Когда я закричала снова, он свернул в сторону и в конце концов исчез в темноте.

День, проведенный в буше, никогда не бывает скучным, однако не всегда он бывает удачным. Как раз в один из таких утомительных дней, бродя по плато, покрытому лавой, мы заметили несколько кустов акации. Они были похожи на кусты, под которыми наши гепарды всегда любили лежать во время жары, пользуясь тенистой завесой как местом, откуда они могли наблюдать за всем, что происходит на равнине, не выдавая своего присутствия.

Локаль пошел осмотреть кусты повнимательнее, а я стояла, размышляя над тем, какими бесплодными были последние десять дней: мы даже не нашли ни одного следа на твердом грунте. Вдруг послышался шорох, и из кустов акации выскочила Уайти с тремя детенышами.

Я сразу же узнала ее, не только по расположению пятен у основания хвоста, но и «в лицо». Она остановилась и посмотрела на меня, а потом улеглась и стала звать своих сбежавших отпрысков. Я следила за ней до тех пор, пока она не поднялась на небольшую возвышенность, с которой можно было обозревать равнину. Уайти разрешила мне подойти к ней на расстояние одного метра, в то время как ее детеныши прятались за ней. Казалось, она была совершенно спокойной, но вдруг ее глаза сузились — она заметила вдали Локаля, — и тотчас же помчалась вместе со своим семейством к маленькой речушке и перебралась через нее. Я бросилась за ней и поспела как раз к тому моменту, когда один из ее котят, шлепая по мелководью, вышел на противоположный берег речки. Я ждала Локаля и сидела не шевелясь в надежде увидеть других детенышей. Двадцать минут спустя мы оба перешли через реку и стали разыскивать семейство гепардов. Мы нашли их под деревом. Один из малышей оставался рядом со своей матерью, а другой беспокойно расхаживал в стороне. Тогда Уайти издала очень тихий призывный звук, похожий на стон, который я так хорошо изучила, так как Пиппа издавала такой же звук, когда беспокоилась о ком-либо из своих детенышей и звала его. Но вот послышалось слабое чириканье, похожее на щебетание птицы. Это напомнил о себе третий детеныш. Глядя на меня без малейших признаков страха, Уайти начала лизать одного из прижимавшихся к ней малышей. Чтобы не тревожить семью, я оставалась метрах в двадцати от нее, а Локаль держался на более далеком расстоянии. По моим расчетам, детенышам Уайти было около четырех месяцев.

Прекрасно, что Уайти удалось вырастить трех малышей до такого возраста здесь, где львы — частые гости. Локаль, правда, уверял меня, что в помете не три, а четыре детеныша, и оказалось, что он был прав.

Теперь пора было возвращаться домой, чтобы прийти в лагерь до наступления темноты. На следующий день рано утром мы снова отправились к тому месту, где были накануне. Я заметила гепардов почти там же, где мы их оставили, но они сразу же убежали, и мы почти весь день разыскивали их следы. Уже после полудня, проходя мимо одного куста, мы вдруг увидели, что оттуда появилась Уайти и четыре детеныша, позади них виднелись недоеденные остатки туши молодого бушбока. Следуя за ними на расстоянии около двадцати пяти метров, я наблюдала за детенышами. Два из них были более крупными и более светлой окраски, чем другие, и я предположила, что это самцы. К сожалению, на небе неожиданно появились тучи, и я не смогла сфотографировать их.

На следующий день мы нашли семью гепардов на старом месте. Позднее Уайти повела своих детей в долину, ограниченную двумя небольшими ручьями. Она двигалась по направлению к дальнему ручью, где я несколько дней назад видела следы львов и заметила группу павианов. Я хотела помешать ей и быстро сделала большой круг между гепардами и дальним ручьем. Уайти, по-видимому, поразил мой маневр; она подошла ко мне, остановилась в семи метрах и зарычала. Очевидно, она не возражала против моего присутствия, но не собиралась мириться с моим вмешательством в ее планы. Я не сдавалась, пока она не повернула назад. Детеныши держались на безопасном расстоянии и теперь были далеко впереди нас. Вскоре Уайти снова повернулась ко мне, настаивая на своем намерении перейти через ручей. Я отрезала ей путь, медленно идя навстречу. Тогда Уайти отказалась от своего плана и расположилась со своим семейством под одним из деревьев. Я сидела на расстоянии тринадцати метров от гепардов и пыталась сфотографировать их, но щелчок затвора привел малышей в сильное возбуждение, и я отложила лейку. Самый маленький особенно нервничал, порываясь бежать при малейшем моем движении, и чириканьем взывал о помощи; детеныш покрупнее отправился его успокаивать. Наконец Уайти пришла на помощь и принесла его обратно. Все потомство было в прекрасном состоянии, а Уайти была, по-видимому, превосходной матерью и умела постоять за свое семейство. Сидя здесь и глядя на дремлющую семью Уайти, я вспоминала, как мы спасли Уайти в критический момент, когда она сломала лапу, и как ей пришлось несколько недель провести в моем лагере в вольере. И вот, несмотря на то что Уайти ненавидела это затворничество, она и теперь, через пять с половиной лет, вела себя со мной как с другом и доверяла мне.