Читать онлайн «Моя беспокойная жизнь». Страница 40

Миновав лес Итури, мы попали в царство кустарников, где увидели много своего рода пагод по колено высотой, причем некоторые из них насчитывали до семи ярусов. Это были постройки термитов, очевидно сооруженные ими так, чтобы их поверхность была максимальной и могла впитывать как можно больше влаги. Эти термитники твердые как камень, и их нередко используют для покрытия дорог.

В Форт-Крампель нам предложили взять молодого полосатого мангуста, и у нас не хватило духу отказаться, ибо Крампель, как мы его потом окрестили, признал нас с первого взгляда, перепрыгнув с руки своего бывшего владельца на мою и ясно давая этим понять, что отныне мы — его приемные родители. Мы никогда не сожалели о таком решении малыша Крампеля и очень его полюбили. Из Форт-Крампель наш путь лежал в Форт-Аршамбо, который находится на равном расстоянии от Атлантического и Индийского океанов. Здесь любые товары стоят дороже, чем в других местах, потому что все — от ниток до мебели — доставляется на самолете за большие деньги. Мы надеялись, что здесь Джордж сможет поохотиться на антилоп канн и попросили в Департаменте охоты порекомендовать нам белого охотника-профессионала. На следующий день у нас появился человек с чайником в руках, который, видимо, был единственным предметом его походной экипировки.

Наш путь лежал через Французскую Экваториальную Африку[33], и рекомендательные письма, данные мне Луисом Лики, в которых он просил старейшин племен разрешить мне фотографировать, сослужили мне немалую службу. Мы смогли увидеть глиняные хижины бутылкообразной формы, стены которых были красиво разрисованы, и живших между Кумрой и Лаи африканцев из племени ким, у которых были живописные прически и великолепные украшения. Мне даже удалось сфотографировать близ Кембе нескольких девушек племени банда в костюмах, предназначенных для обрядов празднования.

Когда мы достигли Французского Камеруна[34], мы увидели глиняные хижины, принадлежавшие геэзам, построенные на вершине высоких холмов и хорошо скрытые от постороннего взора валунами. Этот народ, так же как и мофоусы, живущие между Мери и Мора, — прекрасные ткачи. Как и в Кении, здесь ткачеством занимаются только в районах, расположенных к северу от экватора, и преимущественно мужчины, пользующиеся примитивными ткацкими станками. Они ткут полосы материи шириной около пяти сантиметров, которые потом сшиваются в свободные одежды, спускающиеся до колен. Члены племени подоко, близ Моро — мастера гончарного производства. Их гончарные изделия по высоте доходят человеку до плеча и напоминают изделия племени хауса в Нигере. При содействии местных эмиров мне удалось сфотографировать женщин племен фулани, хауса и мадара и женщин племен болева и канури. У всех этих женщин были сложные, тщательно продуманные прически, которые мне очень хотелось запечатлеть. Все это вызывало особенный интерес, так как людей, одевающихся в традиционные одежды, становилось со временем все меньше и меньше.

Эмир Мохаммед из Хики был чрезвычайно любезен, он даже сам позировал мне, чтобы успокоить людей, которые с подозрением относились к фотоаппарату. К нашему огорчению, Крампель вдруг сильно заболел, и мы отправились в город Кано к ветеринару, но он не смог спасти маленького мангуста.

Кано знаменит своими красками индиго и древними городскими стенами. На рынке Кано есть глубокие круглые колодцы, в которых полощут окрашенные хлопчатобумажные ткани. Пока мы были там, я купила себе одежду, которую местные жители носят в условиях пустыни. Она была сделана из хлопчатобумажной ткани с отверстием посередине, в которое просовывалась голова, в то время как остальной материал свободно падал с плеч до самых ног. В то время мне казалось, что в этом наряде я выгляжу смешно, но в настоящее время оно вполне сошло бы за модное платье.

Во время дальнейшего нашего путешествия мы ехали по плоской равнине. Единственное, что на ней было, — это однообразный кустарник, который ветер заставлял выделывать необычайно причудливые движения, и нам казалось, что он исполняет какой-то дьявольский танец.

В Алжире близ Геззамира и в Геззаме мы видели много доисторических наскальных изображений антилоп и жирафов, которые могут служить доказательством существования здесь, в пустыне, когда-то богатой растительности.

Однажды, когда мы завтракали среди обширной песчаной равнины, лишенной каких-либо возвышенностей, откуда-то вдруг появился рябок[35] и направился к единственному прохладному месту — в тень нашей машины. Здесь он упал в изнеможении. Я положила его к себе на колени, обрызгала водой и, приоткрыв клюв, смочила ему горлышко, но он все еще казался совершенно безжизненным. Когда мы снова двинулись в путь, я продолжала держать рябка на коленях с расправленными крыльями, чтобы ему было прохладнее. Через некоторое время он открыл глаза, вздрогнул и взлетел, уносясь обратно в пустыню.

Во время одной из следующих остановок, когда мы сидели за завтраком, из-за скалы появился туарег[36]. У него была благородная внешность. Он сидел на прекрасном белом и, очевидно, чистокровном верблюде. Лицо ездока было закрыто характерной для жителей тех мест тканью цвета индиго, но его осанка была внушительна. Когда мы молча поприветствовали друг друга, он сошел с верблюда и угостил нас верблюжьим молоком в медной чаше, украшенной чеканкой. Мы же могли предложить ему взамен только консервы. Во время разговора язык мало помогал нам, хотя мы чувствовали, что между нами установился полный контакт. Через некоторое время туарег покинул нас канув в неизвестность.

Некоторое время спустя мы миновали шатры, принадлежавшие кочующим туарегам. Нас пригласили посетить некоторые из них, и я была поражена, увидев среди скудных предметов домашнего обихода деревянные сундуки, набитые серебром. Лица всех туарегов, за исключением детей, были закрыты. Их одежда цвета индиго резко контрастировала с красными, желтыми и зелеными холмами, ведущими к нагорью Ахаггар, которое было темно-красного цвета. Горный массив, подвергнувшийся процессам эрозии, по форме напоминал колонны, упирающиеся в небеса.

До сих пор сыпучие пески почти не доставляли нам неприятностей, если не считать некоторой потери времени, когда мы их объезжали. Но здесь эти объезды стали настолько частыми, что нам пришлось надеть гибкие, скрепленные металлической цепью валки на передние колеса, чтобы обеспечить сцепление. Вода тоже не была проблемой, если не считать того, что часто требовалась веревка вдвое длиннее, чем было указано в путеводителе, чтобы вытащить ее из колодца. До сих пор ничто в нашем путешествии не вызывало тревоги, но с началом жаркого сезона и песчаных бурь условия поездки ухудшились. Гнетущее впечатление производили тысячи мертвых перелетных птиц, покрывающих пустыню, у которых глаза и клювы были забиты песком. Только сейчас я осознала, как много перелетных птиц гибнет во время миграции. Был один момент, когда мы не на шутку испугались. Одна деталь нашего двигателя сломалась и требовала сварки. Джордж попытался произвести временный ремонт, по безуспешно, и мы застряли на ночь, а за это время движущийся песок покрыл наш лагерь слоем до десяти сантиметров. Пережив настигшую нас маленькую песчаную бурю, мы поняли, как мудро поступают власти, запрещая въезд в Сахару на протяжении тех шести месяцев, когда там властвуют такие бури.