Читать онлайн «Тайна двух лун (СИ)». Страница 14

Безусловно, меня удивлял тот факт, что сама Лиз ничего не помнила, но какие шутки только не выкидывает порой наше сознание, чтобы огородиться от болезненного опыта. Тогда я был полностью убеждён в том, что мозг Лиз просто-напросто заблокировал травматические воспоминания, и глубоко на подсознательном уровне она начала отождествлять себя с погибшей Аламедой. Казалось, мы имеем дело с диссоциативным расстройством идентичности. С раздвоением личности, проще говоря. Однако этот диагноз не объяснял ни снов, ни видений, ни плохого самочувствия после них.

Как-то вечером я сидел в своём кабинете перед камином и читал одну любопытную статью о диссоциациях. Вторая личность Лиз – Аламеда – пока что была для меня загадкой, и я думал о том, как же помочь моей пациентке избавиться от неё. Я наблюдал за подрагивающими языками пламени за каминной решёткой и пытался представить себе встречу Лиз и дикарки Аламеды. Возможно, я задремал – не уверен – но в какой-то миг мне внезапно причудилось в огне лицо Лиз, столь настоящее и живое, что даже не казалось галлюцинацией. Однако оно выражало какую-то дикую, почти животную ярость, которую я никогда прежде не видел.

«Что тебе нужно от меня?» – вдруг прошептала она чужим голосом, но теперь ярость сменилась на страх. И тут я заметил её глаза. Они не были глазами Лиз. Тёмные, миндалевидные, прекрасные глаза – но не её!

Очнувшись, я увидел, что по-прежнему сижу в своём кресле, а за каминной решёткой потрескивает пламя. Обычный огонь – ярко-красный и горячий. Тем не менее меня знобило. Я дотронулся до своего лба, накинул на колени плед и осушил стакан воды, стоявший рядом на столике. Что со мной? Что это было? Сон? Галлюцинация? С каких пор врач начинает общаться с одной из псевдоличностей пациента? Ведь именно так описывала Лиз своё видение: она сама, но с чужим взглядом. Вероятно, я чересчур увлёкся моей подопечной, слишком проникся её болезнью, и теперь мне приснился сон, который она сама столько раз описывала. Я должен взять себя в руки и абстрагироваться от чувств. Так будет лучше и для меня, и для неё…

Вскоре состояние Лиз начало резко ухудшаться. Тревожные сны посещали её теперь чуть ли не каждую ночь, и всё больше времени она проводила в постели. В минуты дневных приступов я часто слышал, как Лиз говорила чужим голосом, и это меня тревожило. Умом я понимал – причина была не в гипнозе: слишком много времени прошло с того дня, – но всё же что-то не давало мне покоя, я не мог избавиться от чувства ответственности за это ухудшение. Да, сеанс помог найти причину расстройства, слегка уточнить диагноз, но я ни на шаг не продвинулся в лечении, наоборот, моей пациентке становилось всё хуже. Прибегать к новым сеансам гипнотерапии я не решался, боясь усугубить ситуацию.

Мне нужен был совет, совет опытного коллеги. Шварц-Гаус, как назло, уехал преподавать в Прагу. Оставался только Арольд. Да, он не обрадуется, узнав, что я нарушил его распоряжение, но, вероятно, всё же оценит те немаловажные открытия, которые мне удалось сделать. Состояние моей пациентки беспокоило меня, и я не имел права скрывать правду от заведующего.

Утром я навестил Лиз. Накануне с ней опять случился приступ, она была в постели. Когда я вошёл, лицо её слегка оживилось, хотя я сразу заметил, что ночная рубашка на ней взмокла от пота. Видно, ночью её кидало в жар. Мне стоило огромных усилий сдержать себя и не смотреть на проглядывающее сквозь влажную ткань тело. Оно было божественно.

– Как ты себя чувствуешь, Лиз? – спросил я, нацепив дежурную врачебную улыбку, и поправил одеяло. – Ты простудишься, я сейчас же позову медсестру, чтобы она помогла тебе принять ванну и переодеться.

Лиз опустила глаза и вместо ответа спросила:

– Доктор Ланнэ, почему вы больше не хотите гипнотизировать меня?

– Я уже говорил, к сожалению, ты не поддаёшься гипнозу, – соврал я, и мне стало тошно от себя самого. Я осуждал за ложь её отца, а теперь сам не мог осмелиться сказать ей правду.

– Но ведь я заснула тогда.

– Да, вот именно что заснула. Гипноз – это не сон.

– Давайте попробуем ещё раз, я должна выяснить правду, – Лиз подняла на меня полные надежды глаза, и я готов был утонуть в их бездонной синеве.

– В твоём состоянии нельзя…

– В каком состоянии? – вдруг вспыхнула Лиз. – Почему вы мне все врёте? Скажите же, ну, я умираю, ведь так?

– О чём ты? – я растерялся и не мог найти слов. Что ещё за новости? Откуда у Лиз мысли о смерти? Мне так хотелось прижать её к себе, целовать эти полные слёз глаза и горящие алыми пятнами щёки, но я опять улыбнулся и сказал: – Что за глупости, Лиз? Ты всего лишь в стадии обострения, ни о какой смерти и речи быть не может.

– Почему же тогда я чувствую себя так, словно истончаюсь, будто день ото дня из меня выходит жизнь? – выкрикнула она в отчаянии. – Каждый сон, каждый приступ вытягивает из меня душу!

– Лиз, это не так. Тебе нужно отдохнуть, ты промучилась всю ночь. Я сейчас пришлю медсестру. Ты примешь ванну, выпьешь успокоительное и поспишь, – сказал я, стараясь вложить в мои слова столько убедительности, сколько мог, и нажал на кнопку вызова санитарки.

Лиз отвернулась к стене, её светло-ореховые волосы рассыпались по подушке. Я бы отдал что угодно, только бы зарыться в них, вдыхать её аромат и шептать – всё будет хорошо, но ограничился лишь тем, что осторожно коснулся одной пряди. Вошла медсестра. Я отдал все необходимые распоряжения и, ещё раз глянув на так и не обернувшуюся Лиз, покинул палату.

Взять аудиенцию у заведующего я не успел, он сам вызвал меня к себе. Арольд ждал в своём кабинете. Он склонился над бумагами и даже не глянул, когда я вошёл, предоставляя мне сомнительное удовольствие созерцать его лысый, в коричневых пятнах, череп. Я сел напротив, не дожидаясь приглашения.

– Мне удалось выяснить, что произошло с Лиз, – я решил сразу перейти к делу, пока он не завёл свою еженедельную волынку о распорядке обходов, графиках и прочей административной ерунде.

Арольд поднял на меня свои маленькие, холодные, с отвисшими веками глаза.

– Она стала свидетельницей убийства, – продолжил я. – Её отец случайно застрелил индейца в амазонском лесу. Они были там три года назад в составе протестантской миссии. А потом на неё напала туземка…

– Вы что, применяли гипноз? – вкрадчивым голосом спросил Арольд и весь подался вперёд, угрожающе глядя меня.

– Да, но теперь мы знаем… – начал было я, но он грубо перебил.

– Теперь мы знаем, почему ваша пациентка так резко сдала после длительного улучшения.

– Нет, постойте…

– Нет, это вы постойте, молодой человек. Вы ещё не догадываетесь, почему я вызвал вас?.. – он вбуравил в меня свои колкие глазки и закивал: – Конечно догадываетесь. Я хочу знать, доктор Ланнэ, кто дал вам право сокращать дозу предписанного пациентке лекарства?

– Барбитураты при длительном применении…

– Не нужно мне разъяснять побочные эффекты препаратов! – закричал он. – Мне они и без вас прекрасно известны!

– Но я её лечащий врач, я могу действовать по своему усмотрению, – возразил я стальным голосом.

– Сколько больных шизофренией у вас было до этого, доктор Ланнэ? – язвительно процедил он.

– У Лиз не шизофрения, а скорее всего…

Он бесцеремонно перебил меня:

– Скорее всего шизофрения у вас! Я говорил Шварц-Гаусу, вам нельзя доверять серьёзных больных. Займитесь лучше депрессиями и алкоголизмом, там от вас меньше вреда. С этого дня мисс Родрик переходит полностью на моё попечение.

Я вскочил, пытаясь возразить, но он взял лежавшее на столе письмо и потряс им перед моим носом:

– Я уже составил служебную записку Шварц-Гаусу о превышении вами должностных полномочий. И скажите спасибо, что не отстраняю вас полностью: в клинике сейчас не хватает рук. К тому же мне требуется согласие нанявшего вас совладельца этого престижного заведения, но, как по мне, я бы не стал держать здесь квазиспециалистов.

Я поднялся без слов и, не протянув ему руки, пошёл к двери.