Читать онлайн «Африка грёз и действительности (Том 2)». Страница 32

Главные улицы Найроби ничем не отличаются от улиц любого среднего европейского города. Создается впечатление, что Африка отступила куда-то за городскую черту, в соломенные хижины негров. Найроби представляется как синтез Европы и Индии, к которому по недосмотру примешалось немножко сильно приглаженной Африки. Иногда вы встретите на тротуаре негра, еще чаще негритянку. Но она так далека от вашего представления об африканках, что из-за элегантных туфелек и модного пестрого платья вы почти не замечаете ее черного лица.

Нигде, ни в Африке, ни в Западной Европе, не исключая и Швейцарии, вы не увидите так много автомобилей, как в Найроби. От компетентных лиц мы слышали, что Найроби может даже похвалиться самым большим в мире количеством автомобилей на душу белого населения, считая США, Австралию и Новую Зеландию. В Найроби на каждых трех европейцев приходится по два автомобиля.

Это соотношение, однако, резко меняется, если разделить количество автомобилей на все население. При этом не обязательно даже учитывать чернокожих жителей города. Достаточно добавить к европейцам найробийских индийцев, и тогда один автомобиль придется более чем на семь человек. Что касается негров, то достаточно просто посмотреть на улицы.

И на тротуарах-то их редко увидишь, не то что за рулем собственного автомобиля.

Если вы будете искать на улицах Найроби места для стоянки автомобиля, то потратите больше времени, чем понадобится для того, чтобы, оставив машину в предместье, дойти до центра города пешком.

Удивило нас также, как много женщин в Найроби умеют управлять автомобилем. Не только светские дамы из «высших» кругов общества сидят за рулем своих роскошных машин — моделей последнего выпуска. Очень много женщин, причем совсем немолодых, управляют также фермерскими грузовичками. Проведя несколько часов на улице, вы уже не удивитесь такой сценке: у бензоколонки останавливается облепленный грязью грузовик, из него выскакивает бодрая старушка лет 70, опытным взором окидывает покрышки, чтобы выяснить, достаточное ли в них давление, и заказывает 10 галлонов бензина в бак. Заправившись, она по-гусарски берет с места и ведет свою машину забитыми улицами Найроби так же лихо, как любой молодой шофер.

Торговые центры разбросаны по всей обширной территории Кении. Большинство населения рассеяно в сельских местностях, часто на расстоянии многих сотен километров от ближайшего центра. Фермы подчас расположены в нескольких десятках километров одна от другой. Единственной связью с внешним миром служит автомобиль, и каждый работоспособный член семьи должен уметь им управлять.

Поэтому в Найроби автомобиль не является предметом роскоши, как в Европе. Он здесь такое же рабочее орудие, как пишущая машинка или телефон. Конечно, это только для белых и для самых богатых индийцев, для торговцев, предпринимателей и высших чиновников, для переселенцев, которые сумели пробиться к вершинам успеха.

Последние часы шумного сочельника хоть на миг принесли нам иллюзию родного дома. Сидя за рождественским столом с земляками, мы забыли, что находимся за много тысяч километров от своих родных и близких. Рождественская елка, потрескивающие поленья в очаге, теплые мелодии рождественских песен, минуты покоя, мира и взаимного понимания, минуты воспоминаний…

За дверьми домика поздно вечером поднимается шум, слышны приглушенные мужские голоса. Потом все смолкает, и рождественской ночью разносится чудная песня. Это рождественские коляды черных христиан, в которых на языке суахили рассказывается о рождении Христа, о Вифлееме и пастухах точь-в-точь так же, как в чешских колядах. Лишь своеобразный ритм и непривычная, мягкая, несколько монотонная мелодия заставляют нас очнуться от грез и воспоминаний и вернуться к африканской действительности. Этим ряженым не приходится расходовать сажу и бумагу от цикория, как размалеванному под чернокожего парню из наших мест, у которого снег хрустит под ногами на тихой деревенской околице в какой-нибудь затерянной в чешских горах деревушке.

Мы пошли ко всенощной. Да, ко всенощной в Кении. На холме за поселком Лимуру расположена деревня племени кикую с небольшой миссионерской церковкой в центре. Глинобитные стены, примитивная крыша из гофрированного железа. Колокол подвешен под деревянным навесом меж стволов двух старых эвкалиптов. Сквозь крохотные защищенные решеткой оконца виден мерцающий свет свечей на алтаре. Перед церковкой теснится деревенский люд. Один из местных жителей, как видно церковный служка, охраняет вход в церковь и с важным видом при свете керосинового фонаря всматривается в лица верующих. Непонятно, по какому принципу он разделяет их на праведных и неправедных, но одних он впускает, а других отвергает.

В часовне шумно. Передние скамьи среднего ряда выделены для европейцев. Справа помещаются женщины, слева — мужчины. Некоторые теснятся вокруг астматической фисгармонии. Многие мужчины надели длинные брюки, старые военные рубашки и кители. На большинстве женщин — пестрые дешевые ткани, обернутые вокруг тела, или платья, сшитые наподобие европейских. Самой большой популярностью пользуются набивные ткани с узором, изображающим флаги союзных держав. Из-за спин матерей вьглядывают голые головки младенцев. Они спокойно дремлют, и их нисколько не смущает, что одного мать привязала к спине американским флагом, другого советским, третьего британским, французским или китайским.

Через минуту церквушка набита так, что яблоку упасть негде. Английский священник в сопровождении двух черных дьячков и четырех курчавых прислужников подходит к алтарю. Несколько простых вступительных аккордов фисгармонии, и по церкви разносятся первые звуки григорианского хорала. Черный певец у фисгармонии исполняет сольную партию, его поддерживает мощный хор всех чернокожих верующих. Да, всех — малых и больших, мужчин и женщин. Григорианский хорал, верно интонированный, с латинским текстом, исключительно правильно произносимым. Двести, может быть, триста негров почти час поют его, одну часть за другой, наизусть!

И об этих людях горсточка властвующих в колониях европейцев твердит, что они тупы, глупы, не способны к более глубокому образованию, что они никогда ничему не могут научиться. Подобными утверждениями колонизаторы оправдывают свой «цивилизаторский труд» и свою роль хозяев, распоряжающихся всеми богатствами колоний и жизнью ее населения. Сколько найдется белых, которые, проучившись много лет, употребили доставшееся им образование во зло обществу, белому и черному!