Читать онлайн «По неизведанным землям Эфиопии». Страница 3

Однажды, возвращаясь домой на извозчике, он узнает про его горе лошадь — источник существования — пропала. Подъехав к дому, он, не задумываясь, выносит старую ценную картину и отдает ему… Извозчику удалось продать картину за двести рублей и купить другую лошадь.

Мы жили в Петербурге, и брат по воскресеньям посещал нас. Я не помню, чтобы он бывал на балах, в театре, на концерте. Когда у нас бывали вечеринки, он очень неохотно приводил товарищей, а сам с видом мученика стоял и следил за танцующими.

Были у него свои знакомые, где он любил бывать.

Командир полка князь Васильчиков большим умом не отличался, но очень был любим офицерами за свою искренность, доброжелательность и простоту в обращении… Княжна, которая, как говорили, очень нравилась брату, была неразговорчива, застенчива и скромна. Он часто посещал симпатичную семью Зиновьевых. Они были люди со средствами, но жили не на показ. Они любили видеть своих друзей в любое время без приглашения, и все чувствовали себя у них как дома. Завсегдатаем был в их доме полковник Сергей Молчанов, расположенный к брату. Он ему помогал при издании книги «С войсками Менелика II».

Александр Ксаверьевич обладал комическим талантом. Я хохотала до слез на спектакле в лицее, когда он играл роль дочери городничего в «Ревизоре» Гоголя.

Летом, когда кончались скачки в Красном Селе, он приезжал на короткое время в Луцыковку. Он был весел, остроумен, и мне было грустно, когда он нас покидал. Остался в памяти его отъезд в Киев верхом на серой арабской кобыле Медузе. Он участвовал тогда в конкурсе на быстроту пробега при сохранении свежести лошади…»

Хотя Александр Ксаверьевич учился в гражданском учебном заведении, он был отличным наездником — быть может, одним из лучших в то время. А это было нелегко русские кавалерийские и казачьи полки всегда славились первоклассными конниками. По словам тренера И. С. Гаташа, служившего в конюшне Булатовича, «для Александра Ксаверьевич а не существовало лошади, которую он не смог бы укротить».

Так, в общем довольно размеренно, текла жизнь А. К. Булатовича — до тех пор, пока события, на первый взгляд, никакого отношения к нему не имевшие, резко изменили судьбу способного преуспевающего офицера, которого, безусловно, ожидала блестящая карьера.

Что же произошло? И отчего, следуя за Александром Ксаверьевичем Булатовичем, мы должны теперь покинуть и светский Петербург, и патриархальную Луцыковку и отправиться в Африку?

В семидесятых годах минувшего века европейские державы — Англия, Франция, Германия, Бельгия, Испания и Португалия — начинают ожесточенную борьбу за раздел Черного континента. В 1876 году они владели всего лишь десятой частью Африки, а на рубеже нового столетия в колонии было превращено девять десятых ее территории.

Независимость сохранили лишь Эфиопия и прилегавшие к ней с юга и юго-запада почти неисследованные области да некоторые труднодоступные районы центральной части континента.

Эфиопия издавна привлекала к себе взоры европейских колонизаторов. В этой богатой природными ресурсами стране скрещивались экономические, политические и военные интересы Англии, Франции и Италии. Обладание Эфиопией открыло бы для них путь к созданию огромных колониальных империй. Кроме того, колонизаторы не могли смириться с тем, что богатства Эфиопии — золото, кофе, слоновая кость, хлеб — достаются не им. В европейских кабинетах никто не сомневался, что дни независимой Эфиопии сочтены. Она находилась в плотном кольце колониальных владений Французского Сомали, Английского Сомали, Итальянского Сомали и Эритреи, Англо-Египетского Судана. Спорили только о том, кто же именно заставит покориться царя царей Эфиопии.

Италия полагала, что у нее больше, чем у Англии и Франции, прав на захват этой страны. Она считала себя обделенной, так как позже других приобщилась к дележу Африки, и завоевание Эфиопии, по мнению итальянских правящих кругов, только восстановило бы справедливость. Англия и Франция полагали иначе. Они не намерены были уступать Италии такой лакомый кусок. Вначале колонизаторы применили давние испытанные методы они заключали сделки с феодальными князьями — расами, разжигали религиозную и племенную рознь, снабжали оружием и деньгами глав враждующих группировок, интриговали против своих европейских соперников.

Наибольшую активность проявляли Англия и Италия. Англия стремилась претворить в жизнь давно вынашиваемые планы — захватить области Центральной Африки, которые отделяли ее колонию Уганду от контролируемого ею Судана, и таким образом объединить свои владения и зоны влияния от Средиземного моря до мыса Доброй Надежды. Из Момбасы, от берега Индийского океана, предполагалось проложить железную дорогу мимо озер Виктория и Альберт до Хартума. Но на пути лежала Эфиопия, которая в этой дороге была отнюдь не заинтересована. Вот почему Англия, стремившаяся овладеть нужными ей для строительства дороги западными областями Эфиопии, не препятствовала агрессивным намерениям Италии, а даже поощряла их, стремясь заручиться ее поддержкой. Между этими странами были заключены закулисные грабительские сделки, согласно которым Италии доставалась значительная часть Эфиопии.

С самого начала девяностых годов, сторговавшись с Англией, Италия активизировала свою политику в Эфиопии, стремясь всеми силами установить над нею протекторат. Под предлогом научных изысканий туда засылаются разведывательные экспедиции. Обычно ими руководили офицеры действительной службы. Таковы были, например, обе экспедиции капитана артиллерии Витторио Боттего. Однако попытки Италии овладеть свободолюбивой страной завершились для нее самым неожиданным и позорным образом.

В местечке Уччиали 2 мая 1889 года (по новому стилю) между Италией и Эфиопией было заключено соглашение о торговле и дружбе. Этот договор вошел в историю под названием Уччиальского. Семнадцатый параграф его, согласно достигнутым при предварительных переговорах условиям, гласил, что негус Мене лик II в случае необходимости может при сношениях с другими державами прибегнуть к помощи Италии. Текст договора был составлен в двух вариантах — амхарском и итальянском. Но итальянский представитель граф Антонелли, который вел переговоры, в итальянском тексте слово «может» заменил на «согласен», что имело принципиально иной смысл и приводило к установлению столь желанного для империалистических кругов Италии фактического протектората над Эфиопией.

Когда через год с небольшим — в августе 1890 года — французы помогли Менелику обнаружить фальсификацию, он в письме к королю Италии Умберто настоятельно просил восстановить правильный текст. Всеми средствами — дозволенными и недозволенными — подкупами и интригами, уговорами и угрозами, посулами и убеждениями — итальянское правительство пыталось склонить негуса принять итальянскую редакцию семнадцатого параграфа договора и, таким образом, закабалить его страну. Но негус остался непреклонным, прекрасно отдавая себе отчет, к каким последствиям приведет его уступчивость. Он предложил полностью исключить спорный параграф. Скрепленная печатью новая редакция договора была передана Антонелли. Получив документ и увидев, что все его усилия оказались тщетными, Антонелли пришел в ярость и в клочья разорвал договор. Естественно, после такого далеко не дипломатического поступка ему было предложено удалиться. Попытка овладеть Эфиопией «мирным путем» не удалась. Тогда Италия сбросила маску благожелательства. В июле 1894 года ее солдаты перешли границу Эфиопии и оккупировали Кассалу, положив этим начало итало-абиссинской войне. В Европе мало кто сомневался в ее исходе. Разве могут копья и стрелы противостоять пушкам и ружьям? Но 2 марта 1896 года (по новому стилю) все телеграфные агентства передали срочное сообщение эфиопские войска наголову разгромили итальянскую армию под Адуа. Победителям помимо множества пленных достались богатые трофеи, из которых самым ценным было оружие огромное количество винтовок и патронов, вся артиллерия с большим количеством снарядов и весь обоз.