Читать онлайн «Ехал грека через реку (СИ)». Страница 17

Старший брат.

Официальный наследник отцовской империи.

Другой его брат, Ильдар, несколько лет назад уехал на север, где выкачивал свою маленькую нефтяную скважинку, и редко возвращался на родину.

А Линар жил в получасе езды, но это вовсе не значило, что кто-то из них двоих преодолевал это небольшое расстояние.

— Адам? — из мобильника разливалось изумление.

— Да.

— Что-то случилось? С отцом?

— Нет. В общем, нет. Я просто подумал…

Ася оглянулась на него с недоумением, — наверное, её удивил его напряженный, ломкий голос.

— Я просто хочу тебя кое с кем познакомить, — мучительно пробормотал Адам.

— Собрался жениться? — спросил Линар довольно дружелюбно.

В последний раз они разговаривали лет семь назад.

В тот день Адаму исполнилось восемнадцать, и он постыдно напился.

— Нет, это другое. У меня есть дочь, ей четыре года, и мне бы хотелось, чтобы она познакомилась с твоими детьми. В конце концов, они родственники.

— Вот так раз, — после долгой паузы произнес Линар. — Тайный ребенок завел своего тайного ребенка. Удивительная штука — гены.

Ася, склонившись над Евой, что-то ей сказала. Девочка подошла к Адаму и взяла его за руку. У неё была теплая и липкая после ягод ладошка.

Адам присел на корточки и поцеловал эту ладошку.

— Я думал о семейном ужине, — мужественно договорил он. — Мы могли бы пожарить шашлык в моем саду.

— Мама убьет меня, если узнает об этом, — хмыкнул Линар.

— Моя меня тоже.

Молчание стало оглушительным — никогда не следовало вспоминать о Мадине в семье отца. Адам только что нарушил одно из главных правил.

— Ладно, — наконец, сказал Линар. — Назначай дату.

Ева молча погладила его по щеке, и Адам уткнулся носом в её волосы.

— Я действительно похож на своего отца? — спросил он, закончив этот ужасно неловкий разговор.

— Ваш папа красивее, — невозмутимо ответила Ася. — Брутальнее.

— Я имею в виду…

— Ага. Страдашки и рефлексию. Кому это вы звонили?

Адам объяснил. Ася слушала его, нахмурившись.

— Никогда не пойму, почему в любой непонятной ситуации люди жарят шашлык, — только и сказала она.

Стало обидно: сейчас ему не помешало бы более основательное утешение.

К ночи у Аси настолько испортилось настроение, что она принялась за уборку, а хуже этого быть ничего не могло.

— Господи боже, — бурчала она себе под нос, похожая на сердитую пчелу, — как может быть дом таким огромным? А эти стеклянные стены? А эти перегородки? А эта лепнина?

Рассуждая таким образом, она лихо махала метелкой от пыли, начисто игнорируя валяющиеся повсеместно игрушки.

Ева отгородилась от неё букварем.

— Между прочим, — продолжала Ася, — в стране Нянландии маленькие девочки помогают своим няням. Встав рано утром, они надевают носочки, чистят зубы и бегут вприпрыжку к своим родителям. «Папа, папа, — ангельскими голосами воркуют они, — пожалуйста, разрешите мне убрать за собой игрушки…»

— Я учу буквы, — с важностью объявила Ева.

— А вот между прочим в стране Нянландии, — гнула свою линию Ася, — маленькие девочки сами читают книжки своим няням. После ужина они чистят зубы, надевают пижаму и с книжкой в руках бегут к своим…

— Ну хватит, — взмолился Адам, вырвал у Аси метелку и за руку отвел её на кухню. — Сидите спокойно, я приготовлю вам какао.

— Между прочим…

— И молча. Спокойно и молча.

Ася замолчала, надувшись.

Адам принялся считать про себя.

— Между прочим, — взорвалась она на четырнадцати, — я терпеть не могу пенку от какао.

— Понял. Без пенки.

— В садике меня тошнило от этой пенки. И еще от тушенной капусты. И от вареной моркови. И от горохового супа.

Адам терпеливо слушал.

— Я вообще не понимаю, для чего варить эту морковь. Разве она плоха в сыром виде? Дети должны много грызть, чтобы их челюсть тоже росла. Иначе потом зубы просто не поместятся во рту, и придется носить брекеты. Ева мало грызет! Завтра же купите ей килограмм моркови.

— Ну что у вас случилось? — спросил Адам, поставив перед нею большую кружку и непрерывно помешивал какао ложечкой, чтобы избежать появления тошнотворной пенки.

— Ничего у меня не случилось! Что у меня могло случиться? Разве я похожа на человека, с которым что-то случается?

— Ася!

Она посопела, следя за движением ложечки.

— Ваша семейная сантабарбара вывела меня из душевного равновесия, — неохотно призналась Ася, — секретные дети, несчастные женщины, разлученные братья. На сцену выходят трое индийцев и начинают весело, но грустно танцевать. Ганг, твои воды замутились!

— Кажется, мы вплотную приблизились к морально-этической пропасти. Собрались идти признаваться?

— Как признаваться? — снова разозлилась Ася. — Отец моей козявочки женат. У него дети. Я буду совершенно неуместна со своими новостями. Дорогой, помнишь, мы спели дуэтом на встрече выпускников? Так вот, у тебя смычок, у меня скрипочка, и ты скоро станешь папой. Та-дам, он стреляет мне в грудь из театрального пистолета, и алые ленты розой распускаются на белом платье.

— Значит, решили не признаваться?

— Как не признаваться? Чтобы в итоге меня все возненавидели? Представляете, через двадцать лет моя козявка случайно встречается со своим отцом, видит его глаза и восклицает: ах боже, у меня точно такие же три крапинки на радужке! Потом они начинают сверять родинки, а потом находят меня и — та-дам — стреляют вдвоем из театрального пистолета! Ну про белое платье вы помните.

Адам молча поднял кружку и поднес её к губам Аси. Она послушно сделала несколько глотков.

Кажется, в минуты душевных терзаний его няня несла ахинею.

— Бросим монетку? — предложил Адам.

— Бросим, — согласилась с ним Ася. — Меня с Астрономической башни. Как так может быть, что у меня два выхода, и оба неправильных? Тоннель — смотри Туннель. Туннель — смотри Тоннель.

— Компромисс, — поднял руку Адам. Ася великодушно кивнула, позволяя ему продолжать. — Вы идете сдаваться, говорите про скрипочку и смычок, но ради всего святого, забудьте о театральном пистолете. Просто информируете о факте беременности.

— А он такой: да это вообще не мой ребенок.

— Идеальный расклад. Тогда вы разворачиваетесь и уходите.

— А если он решит проявить ответственность? — засомневалась Ася.

— Тогда вы предъявляете меня. Скажите — вот человек, который прокормит ребенка и позаботится обо всем необходимом. Нам ничего не надо, у нас все хорошо. Ваша совесть спокойна, совесть смычка спокойна, а в мой дом возвращается покой.

— Вы что, собираетесь со мной? — поразилась Ася.

— Между прочим, — наставительно провозгласил Адам, — в стране Нянландии хороших людей в беде не бросают.

— Пафос-пафос-пафос, — замахала руками она и на той же ноте продолжила: — пенка-пенка-пенка!

Адам пожал плечами и залпом допил какао. Вместе с пенкой.

— Фу, — ужаснулась Ася.

12

В последнее время Вика редко поднималась наверх, словно старательно игнорируя все, что было связано с Асей и Евой. Она не пыталась подружиться с его дочерью, перестала ерничать по поводу нелепого выбора няни и вела себя так, будто бы все шло по-прежнему.

Но известие о семейном ужине с Линаром что-то взорвало внутри этой сдержанности.

— Не понимаю, — сердито воскликнула Вика, — почему тебе стрельнуло в голову встречаться с ним сейчас, когда мы твердо стоим на ногах. Ты помнишь, как тяжело мы раскручивались? Как я просила тебе обратиться за помощью к своей семье? Вот если бы ты пять лет назад поужинал с Линаром и уговорил отдать маркетинг его фирмы нам на аутсорсинг…

— Это не имеет ни малейшего отношения к бизнесу, — обескураженно ответил Адам, — это… дела семейные.

— Да с чего вдруг ты вспомнил о брате, который знать тебя никогда не хотел!

— Из-за Евы. Я хочу, чтобы она познакомилась с родственниками.

Вика вскочила со стула, уронив планшет. Прошлась по кабинету, выглянула в офис, куда подтягивались самые ранние из сотрудников, и плотно закрыла дверь.