Читать онлайн «Приматы моря». Страница 17

Могут быть и другие способы предварительного «взрыва» бомбы: например, более сильное и резкое, под большим давлением, выбрасывание чернил или пульсирующие («жующие») движения самой воронки. Возможно, что в преобразовании одной формы чернил в другую принимает участие и загадочный «орган воронки» – фигурное утолщение на ее внутренней стене, о назначении которого существуют пока лишь одни сомнительные догадки.

– Презренный раб, ты разбил величайшее произведение искусства! Самая жестокая казнь – слишком легкая кара за твое злодеяние, – так (или приблизительно так) вскричали тонкие ценители красоты, когда на пиру в честь римского императора Августа раб, сервировавший стол, споткнулся и разбил хрустальный бокал.

– Смилуйтесь, о великие! – застонал перепуганный раб.

Но благородные патриции были непоколебимы.

Раба схватили, связали и бросили в садок к муренам. Отвратительные рыбы заживо съели его.

Эту гнусную историю записал для потомков римский философ Сенека.

Мурены – злейшие враги осьминогов

Не берусь судить, могут ли мурены съесть человека,[33] но одно бесспорно: рыбы эти – одни из самых опасных тварей, с которыми людям приходится встречаться в море. Водолазы боятся их пуще акул и осьминогов, а осьминогам мурены доставляют больше неприятностей, чем водолазы. Тело у мурены длинное, змеевидное. Пасть усажена острыми и длинными зубами, их так много у нее во рту, что мурена не может закрыть рот, так и плавает с вечно оскаленной пастью. Среди зубов на нёбе есть и ядовитые!

… Рыба-змея, лениво извиваясь, плывет у самого дна. Сует морду под каждый камень, словно обнюхивает его. Кого-то ищет…

Вот, оказывается, в чем дело – унюхала осьминога. Он сидит ни жив ни мертв под искусственной скалой в углу аквариума.

Медленно и неумолимо приближается мурена к своей жертве. Осьминог не выдерживает войны нервов и пускается наутек: ракетой вылетает из убежища, прикрывая свой тыл «дымовым» облаком. Мурена бросается в погоню. Прорывается сквозь черную завесу и за мутной пеленой почти настигает беглеца. Он камнем падает на дно. Свернулся клубком и замер. Мурена совсем рядом, но странное дело: ищет его, а он у нее под носом. Правда, заметить осьминога не просто – он неотличим от камня. Но ведь спрута выдает, наверное, запах: мурена шла по его «следу».

Да, с обонянием у хищницы что-то явно не в порядке. Она тычется носом в окаменевшего осьминога (он и тогда не шевелится – какова выдержка), еще раз толкнула его и поплыла дальше.

Что же случилось с кровожадным угрем?[34]

Мак-Гинити, американский биолог, не раз задавал себе этот вопрос. Он провел серию экспериментов над калифорнийским осьминогом и муреной. И вот что установил: чернила осьминога, оказывается, обладают свойствами наркотика! Они парализуют обонятельные нервы мурены. После того как мурена побывает в чернильном облаке, она утрачивает способность распознавать запах притаившегося моллюска. Даже когда натыкается на него. Больше часа длится парализующее действие осьминожьего наркотика!

Чернила головоногих моллюсков в большой концентрации опасны и для них самих. Джильпатрик, рассказавший о похождениях осьминога в библиотеке, сделал такой опыт: посадил небольшого спрута в ведро с морской водой и добавил в нее чернила, извлеченные из пяти таких же моллюсков. Минуты через три осьминог был мертв.

Подобный же эксперимент проделал и Ле-Сюер: пустил в пятилитровый сосуд двух маленьких осьминогов. Они быстро окрасили воду в черный цвет, опорожнив свои чернильные мешки, и… умерли через десять минут.

В море, на воле, осьминог избегает вредоносного действия своего оружия, быстро покидая отравленное место. В ограниченном пространстве ему нелегко это сделать.

В бассейнах с плохой сменой воды концентрация чернил быстро превышает допустимую норму, отравляет пленников, и они гибнут.

Опасны ли чернила головоногих для человека?

Ответить на этот вопрос попросим такого знатока подводной охоты, как Джеймс Олдридж.[35] Он говорит: «… Я настолько свободно вел себя с осьминогом, что получил струю чернил прямо в лицо. А так как я был без маски, то жидкость попала мне в глаза и ослепила. Окружающий мир от этого, правда, не потемнел, а окрасился в чудный янтарный цвет. Все вокруг казалось мне янтарного цвета до тех пор, пока пленка этих чернил держалась у меня на глазах. Это длилось минут десять или около того. Этот случай не повлиял на мое зрение».

В той же книге Олдридж пишет: «… Осьминоги удивительно быстро и гармонично окрашиваются под цвет окружающей их местности, и, когда вы, подстрелив одного из них, убьете или оглушите его, он не сразу потеряет способность менять окраску. Это я наблюдал однажды сам, положив добытого осьминога на газетный лист для разделки. Осьминог моментально изменил окраску, сделавшись полосатым, в белую и черную полоску!»

Ведь он лежал на печатной странице и скопировал ее текст, запечатлев на своей коже чередование черных строк и светлых промежутков. По-видимому, осьминог этот не был совсем мертв, глаза его еще воспринимали оттенки меркнущих красок солнечного мира, который он навсегда покидал.

Даже среди высших позвоночных животных немногие обладают бесценным даром изменять по прихоти или необходимости окраску кожи, перекрашиваться, копируя оттенки внешней декорации.

Моллюски, членистоногие и позвоночные – три высшие ветви эволюционного развития животного мира, и только среди них находим мы искусных «хамелеонов», способных изменять окраску сообразно с обстоятельствами. У всех головоногих моллюсков, у некоторых раков, рыб, земноводных, пресмыкающихся и насекомых спрятаны под кожей эластичные, как резина, клетки. Они набиты краской, словно акварельные тюбики. Научное название этих чудесных клеток – хроматофоры.[36]

Каждый хроматофор – микроскопический шарик (когда пребывает в покое) или точечный диск (когда растянут), окруженный по краям, будто солнце лучами, множеством тончайших мускулов – дилататоров, то есть расширителей. Лишь у немногих хроматофоров только четыре дилататора, обычно их больше – около двадцати четырех. Дилататоры, сокращаясь, растягивают хроматофор, и тогда содержащаяся в «ем краска занимает в десятки раз большую, чем прежде, площадь. Диаметр хроматофора увеличивается в шестьдесят раз: от размеров иголочного острия до величины булавочной головки. Иными словами, разница между сократившейся и растянутой цветной клеткой столь же велика, как между двухкопеечной монетой и автомобильным колесом.