Читать онлайн «За подводными сокровищами». Страница 8

Весь океан, как драгоценный камень, излучал мерцающий голубой свет. Голубоватые прозрачные окуни с опаловыми глазами медленно плавали среди камней и подводных пещер. Концы бурых водорослей плавали на поверхности, и стебли бросали зыбкие тени на подводную синеву. И рыбы и водоросли медленно качались, подобно маятникам, в такт волнам.

Мы поплыли к берегу, ныряя под листву и извивающиеся, как змеи, скользкие стебли бурых водорослей. Они образовали мрачный таинственный лес морского красного дерева. На большой глубине на темных выступах подводных скал, словно тени, лежали огромные груперы; несколько выше, ближе к поверхности, подобно черному опалу блестела обнаженная прибоем раковина калифорнийской устрицы.

Я была зачарована созерцанием необычайной картины. Крик Барни вернул меня к действительности.

— Взгляни-ка сюда! — крикнул он и нырнул. Я наблюдала, как он, сильно работая ногами, пробирался сквозь водоросли вглубь к выступу далеко внизу. Он держал перед собой копье, и по мере того, как он подплывал к входу под водной пещеры, я поняла, за кем он погнался. Там находился гигант-омар, который, как мне казалось, был едва ли меньше Барни.

Омар уже уходил в свою пещеру, когда Барни ударил его копьем. До меня донесся щелкающий звук. Это пятился назад омар, делая большие взмахи своим сильным хвостом. Омар тянул Барни к пещере, пытаясь затащить его туда. Барни же, перехватив древко копья поближе к наконечнику, схватил омара за основания его усиков. Затем, пригнув его голову книзу и направив хвост кверху, дал омару поднять себя на поверхность. Омар оказался длиной с руку человека, весил он одиннадцать фунтов. Его мяса хватило, чтобы накормить восьмерых, и еще осталось на салат.

Медленный, но мощный прибой поднимал уровень воды в бухточке до краев и выше; вместе с волнами высоко поднимались и мы, уносясь вглубь через скалы и расселины, набитые омарами. В щелях омары водились десятками и, подобно дирижеру Тосканини, они размахивали своими дирижерскими палочками-усиками, отбивая в такт какой-то веселой, недоступной для уха симфонии. Я нырнула сквозь водоросли и морскую траву на глубину пятнадцати футов под черный риф, образующий козырек. То, что я увидела, было похоже на «Сказание о Кубла Хане»;[1] я оказалась в бесконечной пещере, ведущей в глубь моря, лишенную солнца. В глубине пещеры я увидела похожие на тени фигуры. Они подходили ко мне все ближе и ближе — восемь стоящих на цыпочках омаров-великанов; в темной глуби пещеры они отливали красно-зеленым светом. Я схватила самого большого из них за усики, но он ударами хвоста резко подался назад, оставив усики в моей руке; другие омары тем временем спрятались в недоступные углы пещеры. Свет вдруг исчез, и я оказалась в полной темноте: поросль бурых водорослей качнулась к берегу под влиянием прибоя. Меня накрыли и окружили тонны скользких змеевидных стеблей.

В необычной обстановке легко поддаться панике, особенно при неожиданностях. Инстинктивно я стала раздвигать стебли водорослей руками, чтобы выкарабкаться на поверхность как можно быстрее. Но гигантские водоросли могут быть опасными. Они способны обвить руки и ноги с силой щупалец осьминога. Их прочные, как веревка, стебли достигают ста футов длины. Сложив руки над головой и плотно сжав ладони, чтобы не зацепиться, я, едва шевеля ластами, стала пробиваться к поверхности. Стебли водорослей обвивались вокруг шеи и рук. Прошла вечность, разрывавшая легкие, пока я наконец всплыла на поверхность. Водоросли соскользнули с моей шеи и ног. Когда моя голова появилась над водой, Барни с тревогой смотрел на меня. Но, к моему удивлению, его беспокойство было вызвано не моим отсутствием.

— Ты не заметила, как что-то промелькнуло под тобой? — спросил он.

Я со страхом поглядела вниз. Ярко-красный окунь метался по зеленым джунглям морской травы. Невдалеке Рюп охотился на рыбу с копьем, но никаких морских чудовищ я не обнаружила.

— Там ничего нет, — сказала я.

— Давай нырнем вниз и посмотрим, — предложил Барни.

Мы нырнули, но так ничего и не увидели, кроме рощи бурых водорослей и покачивающейся морской травы. От холода мне стало не хватать дыхания, и я вскоре вынырнула. На поверхности я столкнулась носом к носу с коричневой волосатой мордой, причем настолько близко, что могла бы сосчитать все до одного торчащие в стороны серые усы. Морда смотрела на меня своими карими глазами, округлившимися от неожиданности. Барни вынырнул рядом с мордой; взмахнув ластами хвоста, существо исчезло.

— Это же морской лев! — неистово крикнул Барни. — Он был так близко. Ты могла бы повыдергивать его усы.

Тело морского льва обтекаемой формы со скоростью ракеты, вращаясь, пробивалось сквозь бурые водоросли. Загребая сильными передними конечностями — ластами — и направляя движение короткими перепончатыми задними ногами, он бочкой катился сквозь морскую траву, то плывя вверх ногами, то боком, но не менее ловко и изящно, чем в обычном положении. Возможно, он играл в пятнашки со своей собственной тенью. Для его странного поведения не было иных причин, кроме разве простой радости, доставляемой движением.

К нашему морскому льву присоединился еще один, и они стали играть вместе в роще бурых водорослей. Нежное, дружественное расположение самок этой породы тюленей ни в коей мере не подавляется условностями общества, в котором главенствуют самцы, в четыре раза превосходящие своих подруг по размерам. Рожденные в гаремах черные, как смоль, младенцы пользуются не меньшей любовью и вниманием, чем дети у людей. При рождении тюлень весит всего лишь десять фунтов. Но от жирного молока матери он развивается настолько бурно, что в шесть недель он уже обучается плаванию. А через четыре месяца мать и дочь скорее походят на сестер.

В воде молодые морские львы не боятся людей. Известны случаи, когда они подплывали к подводным пловцам и ласкались к ним, пока матери не уводили их с собой. «Подростки» обычно собираются в стайки и с хриплым лаем плавают вокруг островов. К концу дня они возвращаются все вместе к своим матерям.

Злейший враг морских львов — косатка — черный великан весом в две тонны; челюсти косатки похожи на медвежий капкан, а острые зубы не уступают зубам тигра. Когда косатки охотятся за добычей, морские львы вылезают на берег. То же самое делают умные подводные пловцы. Однажды у острова Каталины пловец в водолазном шлеме, добывавший калифорнийских устриц с промышленными целями, подвергся нападению косатки. Он спасся, уйдя, подобно устрице, в щель скалы. Он видел, как челюсти косатки щелкнули в нескольких дюймах от защищенного шлемом лица и незащищенного шланга, подававшего воздух.