Читать онлайн ««Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 03 (3)». Страница 28

Действительно, первым кораблестроителем, сумевшим на практике использовать известные законы гидростатики и математического интегрирования при создании своих кораблей, был английский кораблестроитель Антони Дин (1638–1721 гг.) Случилось это в 1664–1666 гг. во время постройки в родном городе Дина - Харидже 70-пушечного линейного корабля “Руперт”. Свою лепту в создание теории кораблестроения внесли такие великие английские учёные, как Роберт Гук, Исаак Ньютон, Эдмон Мариотт. Светила первой величины в мировой науке!

Однако, в конце XVII — начале XVIII века и французский флот также находился на вершине своего развития, и смело бросал вызов соперникам — Англии и Голландии, отчего это время просто пестрит многочисленными морскими сражениями. Одно из самых крупных сражений произошло в 1690 году вблизи английских берегов. Французы тогда разгромили объединенный англо-голландский флот. А незадолго до этого — в 1681 г. в Париже по приказу Людовика XIV Академия наук созывает первую в истории кораблестроения научную конференцию, в которой участвовали знаменитые ученые и морские офицеры. На этой конференции, в частности, впервые была предпринята попытка узаконить правила постройки судов. Уже в 1681 г. французские кораблестроители на основании научных исследований Парижской Академии Наук начинают обсуждать вопрос применения математических методов при проектировании судов. Секреты французского кораблестроения начинают изучаться во всех морских державах, и в первую очередь — в Англии, которая весь XVII и начало XVIII века будет упорно отвоевывать упущенные позиции и бороться с французским флотом за первенство на морях и океанах. Достаточно отметить, что взятые англичанами в плен французские корабли служили им образцом для усовершенствования, а английские командиры напрашивались на командование трофейными французскими кораблями. Ну а долголетие французских кораблей говорило само за себя. Например, «Бургундия», построенная знаменитым французским конструктором Жаком Сане и спущенная на воду в 1785 году, была не только одним из самых красивых кораблей первого класса, но и поставила рекорд долговечной службы, оставаясь в строю до 1848 года, т. е. 63 года подряд. Другой типичный пример французского кораблестроения — линейный корабль «Ройаль Луи», спущенный на воду в 1692 году, представлял собою образец продуманности в проектировании и тщательности в постройке, что позволило ему 90 лет (!) находиться в составе флота. Ну а высокий уровень развития французской науки просто не позволял создавать плохие корабли.

И знаменитые французские учёные: Блез Паскаль, Поль Гост, Иоганн и Даниил Бернулли, Жан Даламбер, Пьер Губер также, наравне с англичанами, внесли свой вклад в развитие науки о корабле.

Апофеозом усиленного развития французского флота (инициированного Ришелье) и его полным триумфом явилось сражение испано-англо-голландского флота под командованием адмирала Херберта (59 кораблей) и французского, под командованием выдающегося флотоводца А. ле Турвилль (75 кораблей), во время войны Франции против Аугсбургской лиги (1688–1697 гг.) у мыса Бичи-Хэд. Это сражение закончилось полным поражением союзников и до сих пор считается одним из самых крупных военно-морских успехов в истории Франции.

В конце столетия ожесточённая борьба за контроль над морем между Англией, Голландией и Францией достигла своего апогея. Склонить чашу весов на одну сторону, как это обычно бывает, помог случай. Голландия выбыла из борьбы, истощив свои финансовые ресурсы и всё больше начиная отставать в промышленном и научном развитии, а также потеряв Де Рейтера в случайном (!) столкновении с испанским флотом. Но первые две причины были вполне объективными, и голландцы больше никогда не претендовали на военно-морское господство. Быстро закончилась и эпоха голландской мировой торговли.

Франция же потеряла свои шансы на первенство в военно-морской гонке из-за одного человека, которому бездумно доверила свой флот, и потому долго не могла смириться со своим вечным вторым местом. Но обо всём — по порядку.

В войне за испанское наследство (1701–1714 гг.) Англия, Голландия и Австрия выступили против Франции и Испании. Противоборствующие всё прошедшее столетие великие морские державы выступили против чрезмерного усиления Французской империи, которая, в случае захвата испанского престола Бурбонами, могла опереться на гигантские владения Испании в Средиземном море, Америке и Ост-Индии. Англия и Голландия имели свои виды на эти владения, свои торгово-экономические интересы.

Англо-голландским флотом на Средиземноморье командовал британский адмирал Джордж Рук. Связанный по рукам и ногам политиками (а в политических интригах этой войны можно было свернуть шею!), Рук не имел права что-либо предпринимать без согласия королей Португалии и Испании, что чрезвычайно раздражало адмирала. После «демонстрации флага» (и пушек) перед враждебной Барселоной британская эскадра выдвинулась к Тулону, где стоял французский флот, чтобы дать бой. Но по пути Рук встретил второй французский флот, шедший из Бреста на соединение с тулонской эскадрой, и погнался за ним, но не успел атаковать до соединения французов. Когда же французы соединились, флотоводец посчитал, что силы противника слишком велики, чтобы с ними сразиться, и раздосадованный двойной неудачей в погоне за «двумя зайцами», принял решение отступить. В мрачном расположении духа и угрюмый от ожидания бесславного возвращения, Рук «не солоно хлебавши» возвращался в Лиссабон на зимнюю стоянку. И тогда, чтобы показать королеве и лордам Адмиралтейства, что он всё-таки печётся о воинской славе Англии, Джордж Рук решил, по собственной инициативе, захватить Гибралтарскую крепость, которая, при всей её очевидной стратегической важности — она запирала вход/выход из Средиземного моря в Атлантику, — имела весьма незначительный гарнизон. Инициатива была достаточно опрометчивой, т. к. где-то поблизости находился объединённый французский флот, а лорды английского Адмиралтейства чрезвычайно не любили самостоятельных адмиралов. Но цель была прямо по пути, и Рук, плюнув на все дипломатические тонкости и ограничения, повёл корабли в атаку на Гибралтарскую скалу.

Англичане бомбардировали Гибралтар, выпустив 15000 ядер, а затем высадили десант со шлюпок. 4 августа 1704 года Гибралтар перешел в руки британской короны. Господствующее положение крепости на Средиземном море сыграло важную роль в дальнейшем создании Британской империи.

Король (вернее — претендент на престол) Испании из династии Бурбонов немедленно постарался вернуть крепость. Он обратился к французскому флоту, которым после смерти великого Турвиля командовал двадцатишестилетний граф Тулузский, не имевший никаких флотоводческих талантов, но бывший побочным сыном Людовика XIV (вот он — случай!). Тот поспешно вышел в море, но не со всем флотом, а только с его частью, что не может быть объяснено историками иначе как молодостью и бездарностью командующего. Флоты встретились 24 августа близ Велец-Малаги.

Англо-голландский флот оказался «на ветре». Союзники имели 52 корабля, французы — 58. Союзники спускались на врага вместе, и каждый командир избирал себе противника в соответствии с линейной тактикой. В ходе атаки авангард отделился от центра, и французы попытались использовать этот разрыв, чтобы отрезать авангард. Это привело к тактическому перевесу французов, которым они не сумели воспользоваться в полной мере. Жестокое сражение длилось с 10 часов утра до 5 вечера. Его результаты не были окончательными. Следующим утром ветер стал благоприятствовать французам, но они им опять не воспользовались. Рук также не собирался продолжать бой, ибо на 25 кораблях кончились боеприпасы, истраченные еще при штурме Гибралтара, и некоторые союзные корабли в ходе боя приходилось уводить за линию. Не преследуемый французами, он благоразумно направился в Лиссабон, по пути выгрузив часть боеприпасов и провизии для гарнизона Гибралтара. Граф Тулузский же самонадеянно заявил, что бой при Малаге окончился в его пользу и увёл главные силы в Тулон, направив в помощь осаждавшим Гибралтар испанцам только 10 кораблей. Однако французы не смогли вернуть Гибралтар Испании: осаждавшая эскадра была уничтожена, а атака с суши превратилась в утомительную блокаду. Считают, что именно эта неудача стала причиной неверия французских правящих кругов в большое значение флота, и привело к значительному сокращению кораблестроительных программ и в постепенном упадке (очередном!) французского флота.