Читать онлайн «Они живут рядом со мной». Страница 67

Так и завоевывал я доверие жителей леса, завоевал мирным, добрым путем. Без доверия, без этого, нового в тайге, качества нельзя было и думать о том многом, что интересовало меня, что искал я на лесных тропах. Теперь животные действительно жили рядом со мной, и я мог более подробно расспрашивать их, задавать им вопросы и искать нужные ответы.

Но вместе с доверием жителей леса пришли ко мне и тревоги, и такие вопросы, ответы на которые я должен был искать у себя самого…

Осенью в тайге появились белки. Их не было весной, летом, а в конце августа эти зверьки посетили наши места. Они искали корм, искали те места, где лес приготовил для них сосновые или еловые шишки.

В нашем лесу было очень мало сосны, да и ель в этом году почти не уродила шишку. Пищи не было, и белкам предстоял еще долгий тяжелый переход… Вот тут я и предложил нескольким зверькам, объявившимся около моей избушки, немного сухарей. Белки быстро научились посещать столовую, которую устроил человек, и, как я отметил, вроде бы не собирались пока следовать за своими собратьями. Другие белки продолжили путь, а мои подопечные целыми днями нетерпеливо цокали за стеной избушки, шныряли у порога и ждали угощений.

Утром я раскрывал дверь избушки, и первым на улицу вырывался мой пес. Этот пес происходил от хороших охотничьих собак и обязан был отлично работать по белке. Он должен был разыскивать этих зверьков, затаившихся в ветвях деревьев, долго облаивать их, приглашая меня завершить охоту. И сейчас собака видела белок, поднимала лай, требуя выстрела, но выстрела около нашей избушки никогда не звучало.

Вы вспоминаете рассказ о коллективных охотах животных?.. Тогда я поведал вам, сколько труда потребовалось человеку, чтобы завоевать право участвовать вместе с собакой в охотничьем дуэте. Позже я объяснял свои неудачи тем, что не мог, мол, как следует, объяснить собаке, что требовалось от нее. А для создания нашего охотничьего дуэта требовался прежде всего выстрел по дичи, которую отыскала собака. Собака находила каждый день белок, но я не стрелял. Так рождалось недоверие пса, которым приходилось расплачиваться за доверие животных.

Белки, собака, ружье — это был первый моральный бой, который дали мне животные и который я, кажется, не проиграл.

Белки, медведи, лоси, птицы жили рядом. Одни из них просто вернулись в свои дома, как гагары и утки, другие расширили или покинули свои личные владения и переселились поближе к человеку в надежде чем-нибудь поживиться. Так появился около моей избушки и медвежонок, который помог мне ответить на многие вопросы о территории, добродушии животных, об их осторожности и уважении друг к другу. Но были у меня и такие соседи и даже жильцы, для которых присутствие человека стало необходимостью.

В нашем домике жил зайчонок с неправильно сросшейся лапкой. Пока ему жилось безбедно. Но все ближе и ближе была пора моего возвращения к людям, эта пора для меня скорее надвигалась, чем приближалась, как надвигается ожидаемая неприятность…

Что делать с зайчонком, которого человек вернул к жизни, — без меня это животное погибнет от зубов хищника?.. Как поступить с белками, которые задержались около моей избушки до зимы? А не лучше было бы не прикармливать их — тогда зверьки давно бы могли уйти и отыскать себе пищу на всю зиму в другом, урожайном на шишку лесу… А сейчас зима, шишек поблизости нигде нет — и белки обрекались после моего ухода из леса на полуголодное существование.

Легче было с медведем — он ушел сначала к овсяным полям, а затем на берлогу — ушел сам. Но около избушки преступно долго задержались дрозды-рябинники. В других местах этих птиц уже не было — они давно откочевали к югу. Но я собрал много рябины и, не подумав о последствиях, подкармливал своих друзей, попутно получая от них кое-какие интересующие меня сведения.

Пожалуй, у этих птиц, так же как и у грачей, приспособившихся зимовать на свалках в обществе ворон и галок, сигналом к началу осеннего перелета служило не изменение погоды в худшую сторону, а оскудение запасов пищи. Но пища у избушки была, каждое утро я выносил дроздам много рябины, и птицы задержались, по-своему поверив, что рябина здесь никогда не переведется — ведь пока обеденный стол, который накрывал я, не подавал признаков надвигающегося голода.

Но скоро я должен был уйти из леса, и теперь на мне лежала тяжелая ответственность за стайку дроздов, которая в один прекрасный день вдруг останется без пищи и не найдет ее даже за многие сотни километров отсюда. Гибель! Гибель только потому, что в жизнь птиц вмешался человек, вмешался вроде бы и приветливо, но, увы, не на всю зиму.

Закон равновесия в природе, который понемногу открывается для человека, и которым мы, люди, пока не научились порядочно пользоваться, подвел птиц… Игру начал я. Я замкнул на себя живую систему, состоящую из дроздов, погоды и пищи, и добился ее равновесия в новом качестве. Система могла существовать и дальше, но только вместе со мной. Я избавил птиц от поиска пищи — и теперь я не имел права взять и уйти, как не имел права замыкать систему на себя, зная, что в начале зимы игра будет окончена…

Но человек все-таки выходит из игры, разрывает систему, приводит ее в неустойчивое состояние и обрекает дроздов на гибель. Я воспользовался доверием животных и не оправдал его…

Доверие грозило обернуться для животных и еще более тяжкими последствиями, если после меня в тайге появятся люди с иными целями… Доверие грозило подвести не только того медвежонка, который пожаловал к моей избушке. Правда, здесь я чувствовал меньшую вину — в конце концов, животное пришло само. Но я мог прогнать медведя, испугать его и научить обходить людей. Я же не сделал этого.

А лоси?.. Лоси здесь никогда раньше не видели человека, вдруг встретили его, сразу не убежали, не узнали с моей стороны ничего дурного и дальше и остались рядом со мной… Рядом со мной обитало небольшое стадо лосей, которое каждый вечер выходило к ручью на ночную кормежку. Лоси доверились мне и не желали отступать даже от моей лодки… В моей лодке не было оружия. А если другая, точно такая же лодка, приплывет в этот ручей и в этой лодке будет ружье?..

Здесь, около стада лосей, я, наверное, и выполнил ту самую неблаговидную роль, которая отводилась на скотобойне штатному козлу-провокатору. Своим беспечным видом провокатор усыплял бдительность доверившихся ему животных и вел их за собой на скотобойню, где для них уже были приготовлены консервные банки.

Иногда я шел и дальше, сравнивая себя с вороной-оборотнем. Такая ворона заявлялась в гнездящуюся колонию каких-нибудь птиц и поднимала отчаянный вопль, объявляя всеобщую тревогу. Птицы считались с умением вороны знать почти все наперед, поспешно срывались с гнезд и бросались навстречу врагу, совсем забывая, что заботливый «друг», только что принесший известие о приближении врага, в любой момент может обернуться опасным грабителем… Врага птицы нигде не обнаруживали, тревога затихала, птицы возвращались к гнездам, не находили здесь и вороны, но около гнезд встречали их пустые скорлупки от яиц.