Читать онлайн «Эпитафия Любви (СИ)». Страница 90

Ликторы закричали дружно «славься, славься, славься», но так или иначе настоящая коронация была впереди. Его Светлость взял Сенатос Палациум почти играючи, но Базилика, символ и сосредоточие власти, будоражила его фантазии куда сильнее.

На Востоке

МЕЛАНТА

Волосы нагрелись. Ласковое, как дядины руки, тепло светового блика вытеснило сон, а катастрофу вчерашнего дня унёс безвременный грохот двигателей. Я так и не накрылась одеялом. Не помнила, как заклевала носом и как заснула. На животе лежала раскрытая книга. Суп с рыбным запахом остывал на столике у изголовья, принесли его недавно и сделавший это любовно положил рядом вазочку с гвоздиками.

Просыпаясь, я была так же тосклива, что и вчера, утерянные образы дома, дядюшки Тина и Луан не покидали, и было страшно думать о будущем.

И всё же история Лилии Аквинтар, навестившая мои беспокойные сны прочитанными сюжетами о храброй девушке, оставленной в чужой стране, облегчала одиночество.

Спасибо тебе, Серджо. Искренне, в самом деле. Хотя меня, как и прежде, смущало прибытие в Вольмер, от незнания, что за напасти предстоят и как с ними справлюсь… но если Лилия научилась выживать, получается, и мне тоже возможно выжить, верно? И я вытягивала эту надежду, как морс из соломенной трубочки.

Было утро. С супом расправилась до того, как солнце превысило круглое окошко. Оставшийся кусок рыбы я привередливо отодвинула на задний край тарелки. В дворцовой кухне его готовили отдельно, со специями, нежным, как пастила.

К цветкам, которыми бы любовалась дома, даже не притронулась. Точь-в-точь такие же росли в гинекее на подоконнике, «их подарила Луан на день рождения», с грустью вспомнилось мне. Не глядя, я спрятала вазу в прикроватном уголке, подальше от себя — я дала зарок быть сильной и храброй, как Дева Варидейна, и боялась, сильно боялась, что случайно зашедший варвар увидит меня хныкающей.

«Была цезарисса… подобна всем дочерям своего народа… несгибаемая… свободолюбивая…»

Время оправдало мой страх. Шестерёнки вращались в пятнадцатый раз, и на шестнадцатом повороте дверь, запищав, открылась. У полукруглого порога показался вызывающий омерзение красавец Тисмерунн со своей уродливой лютней.

Если он думает, что я забыла про вчерашнее, он ошибается. Я взялась за тарелку, приноравливаясь: расстояние позволяло кинуть в него и столик.

— Ради святого Солнца, — услышала я, — не порть дорогие вещи, ты не добьёшься этим ничего.

— А я попробую.

— Детские глупости.

Моя ладонь поднялась в дряблом замахе.

— Чего ты пришёл! Ты!.. ты!..

Кусок рыбы скатился на пол.

— Убирать сама будешь, — заметил Тисмерунн.

— Чего тебе надо?..

— Корабль идёт на снижение. Через час прибудем в Вольмер, поэтому, солнышко, не вздумай устраивать там скандалы. То, что тебе разрешили здесь, в Солнечном Граде считается дурным тоном. Мои… как это у вас называется… соотечественники, да?.. мои соотечественники не поймут, если девочка будет надрывать горло, как берсерк.

Я поставила тарелку и заглянула в иллюминатор. Мы парили над предгорьями, устланными пиками хвойного леса, с высоты ворсистыми, как прутья одёжной щётки. Трубадур не лгал, корабль незаметно снижался, и хвоя приобретала резкость.

Высоченные горные скалы затеняли собой солнце, пара неловких движений и летающий корабль столкнулся бы с заснеженными горбами ущелий.

От этого вида меня замутило.

— А если я тебя не послушаю?

— Как будто мне это нужно! — Тис жеманно согнул руки. — Я знаю обычаи своего народа. Твоего народа, кстати, тоже. Если ты меня не послушаешь, ты будешь выглядеть дурой, вот и всё!

Я медленно спустилась на кровать.

— Ваш князь меня встретит?

— Есть две вещи, которые ты должна знать наизусть, — сказал Тисмерунн. — На нашем языке слово «князь» будет дерр. Это слово равносильно вашему «Архикратор», поэтому будет правильно, если ты отдашь ему честь в такой форме. Только не говори дерр Арбалотдор, это чушь… то, что ты называешь титулом, у нас всегда привязано к фамилии, поэтому дерр Ѯрехдовор[1].

— Варварство, — равнодушно ответила я.

— Но ты же хочешь себя выставить в хорошем свете, правильно? Должна примерно представлять, что делать.

— И что дальше?..

— Во-вторых, перед встречей с дерром Ѯрехдовором тебя отправят в Солнечный Зал. В нём ты пройдёшь очищение лучами нашего Божества, — в его полуулыбке было что-то скромно-набожное и мечтательное. — Тебе ритуал покажется скучным бездействием, но его все гости Вольмера проходят! Займёт это какое-то время, и тебя проведут на встречу с женихом. Может даже я составлю компанию.

— Не говори так.

— Как? Про жениха? Про меня?

— И то, и другое, — я уложила волосы на шею.

— Согласен, приятного мало.

— Долго я буду в Вольмере?

Он вздохнул так печально, как если бы не насмехался надо мной.

— Об этом и о многом другом ты узнаешь у дерра Ѯрехдовора, — он причмокнул губами, после того зашёл в коридор и на варварском языке позвал кого-то. Подошли женщины. Молодые, как ни странно. Одна из них держала платье на локте. Он указал на меня — женщины, повернувшись, посмотрели на меня взглядом оценивающего новёхонький камень скульптора. Тисмерунн дал по кошельку каждой и по-эфилански поклонился мне:

— Оденься, солнышко. Они помогут сменить эти тряпки. А мне пора, я передам гир Велебуру, что наша загорная цезарисса в добром здравии. И не опаздывай, ведь впереди новая жизнь!

Его смех и он сам — ушли. Я осмотрела надетое на меня платье, местами рваное и грязное, и неохотно согласилась, что в таком виде появиться перед дерром Ѯрехдовором не могу.

Всю работу сделали эти женщины. Продевая меня в исподнее, наряжая в рубашечку, поверх налагая красную шубку с отсутствующими рукавами, они болтали без умолку, галдели, как воробьи. Мою внешность обсуждают, да?.. Волосы мои вымыли в растворе с разящим луковым духом, подвязали их ленточкой. Глаза подвели зелёным.

Завершающим штрихом были бархатные чёрные башмачки.

К моменту прихода трёх варваров во главе с Толстым Шъялом, внешне я была полностью готова — внутри тем временем сжимались плохие предчувствия.

Свою книжку про Лилию Аквинтар я захватила с собой.

— Прекрасна, вы прекрасна! — бухнул жирдяй. — Ступаем.

Летающий корабль накренился. Затрещали механизмы в стенах, зажглась сеть огоньков, которые раньше только мигали. Мне помогли выйти на палубу и удержать равновесие. Из труб вырывался пар, судно окутал ветер, а Тисмерунн как ни в чем не бывало музицировал, сидя на жестяных ящиках, обвитых канатами.

Они облетели отрог, врезающийся в лесной массив, словно топор в дерево, и, подлетая к каменной площадке на скале высоко-высоко над землёй, дали сигнал зеркалами. Огромное выщербленное в горе солнце встретило их, плавно снижающих свою скорость; на причале — размером, по сравнению с которым Шъял казался жуком, затерявшимся в пустошах — искрился вечный снег.

Дышалось свежо, но мороз забирался под одежду. Вид, захватывающий дух, на время отвлекал, в считанные секунды медвежастый корабль начал опускаться, и меня обложило паром со всех сторон. Трубадур запел, варвары заухали, заскоморошили, подпевая ему. С причала откликнулись колокольчики.

— Это так… волни… тельно! — прожевал Толстый Шъял.

Как громоздкое насекомое из сказок, корабль осел на площадку с шумом и треском, его шар устремлялся к вырубленному солнцу и, словно пропадая кончиком в воздухе, не доставал покатых отшлифованных глыб — настолько размашистым был причал.

Тисмерунн закончил музицировать, когда к борту летающего судна поднесли сходни.

Возвращаясь на землю, я прижимала книжку к груди, старалась не оборачиваться на Шъяла и думала о том, как быть с правителем Вольмера, что говорить ему, а что лучше держать при себе. Холод быстро добрался опять, я уже вытирала нос, когда мы с послом, трубадуром и другими варварами вошли под укрытие скалистого козыря над входом внутрь горы.