Читать онлайн «Я искал не птицу киви». Страница 13

В этот же день раздайся ещё один звонок. Теперь уже разговор шёл на английском:

— С вами говорит полковник Флетчер. По приглашению Академии наук вашей страны я путешествую сейчас по России и только что прилетел из Новосибирска. Хотел бы пожить несколько дней в Москве. Мой друг доктор Крери посоветовал мне встретиться с вами. У меня для вас от него письмо…

Доктора Крери, многолетнего руководителя американской антарктической научной программы, знали все, кто связан с полярными странами. Я также хорошо знал его по Антарктиде.

К вечеру мы уже встретились. Джозеф Флетчер («Зовите меня просто Джо», — сразу сказал он) был чуть выше среднего роста, худой, жилистый, с круглой, коротко остриженной, сильно лысеющей головой и в упор смотрящими светлыми пронзительными глазами. Рядом с ним была женщина. «Лин Флетчер», — представилась она. Лин была чем-то сродни Джо. Такая же по-спортивному худая, с таким же пронзительным взглядом тоже светлых глаз. Первое, что сделал американец, — передал мне письмо от Крери. В письме Берт сообщал, что податель письма Джо Флетчер является его лучшим другом в течение многих лет и что это человек высоких качеств. «Отнесись к нему так, как ты отнёсся бы ко мне», — писал Крери. Лишь в конце Берт говорил о служебном положении Флетчера. Он сообщал, что Джо Флетчер — один из известнейших полярных лётчиков Америки, что это он нашёл льдину «Т-3», это в его честь названы плавающий ледяной остров и подводная долина. Он сообщал также, что податель письма занимается вопросами взаимодействия океана с атмосферой, что он является сейчас начальником отдела наук об окружающей среде «мозгового центра» Америки — «Рэнд корпорейшн» в Санта-Монике.

— Скажите, а почему вы назвали себя «полковник Флетчер»? — спросил я. И Джо рассказал, что перед началом второй мировой войны он закончил факультет геофизики одного из университетов США. Когда началась война, он вступил в авиацию, кончил лётную школу и всю войну был военным лётчиком, летал на тяжёлых самолётах. После войны Флетчера, к тому времени уже полковника, назначили командовать соединением тяжёлых самолётов, базировавшихся на севере Аляски. Его лётчики на много часов уходили на задания в центр Северного Ледовитого океана, попутно занимались ледовой разведкой, изучали геофизику этого района Земли.

— Сколько бессонных ночей провёл я как командир, ожидая возвращения экипажей! — вспоминал Флетчер. — Не знаю, любили ли меня мои лётчики, но я принимал все их полёты всерьёз, знал, что необходимость вынужденной посадки может возникнуть в любой момент и при этом у экипажа часто остаются считанные минуты, чтобы покинуть самолёт. Но ведь, покидая его, надо вынести с собой и всё, что необходимо для длительной жизни на льду без помощи извне. Этого требуют инструкции. Но, когда я принял свою часть, я увидел, что лётчики, даже если они и сядут благополучно, вряд ли смогут быстро выгрузить на лёд всё, что нужно, — ведь прежде им придётся долго разыскивать завалившиеся куда-то примусы, аварийные пайки, палатки и тому подобное, а если и выгрузят — не сумеют организовать жизнь на льду. Я предупредил раз, предупредил два, но чувствовал — все идёт по-старому.

И вот однажды, в середине полярной ночи, когда очередной самолёт после десяти часов полёта уже заходил на посадку, а усталый экипаж предвкушал заслуженный отдых, Флетчер сам взял микрофон и передал приказ: «Объявляется учебная тревога. Экипаж сразу после посадки должен отогнать самолёт в дальний угол рулежной дорожки, а затем аварийно покинуть самолёт, забрав с собой всё, что необходимо для длительной жизни на льду». После этого он вызвал машину с военными полицейскими, сел в неё и поехал к месту посадки. Когда он подъехал к самолёту, лётчики ещё продолжали разгружать его, оттаскивая в сторону тюки с упакованными спасательными комплектами.

«Джентльмены, — сказал им полковник, — оттащите подальше в снег, в сторону от дорожки, свои вещи. Ваш самолёт отрулит на место другой экипаж, а вы располагайтесь на снегу. Считайте, что ваш самолёт сгорел, а вам повезло, вы спаслись. Теперь устраивайтесь на ночёвку, разворачивайте аварийную рацию, сообщите нам о себе. Военная полиция будет охранять ваш лагерь, чтобы у вас не было никаких контактов с внешним миром».

Командир пожелал им успеха и уехал, приказав врачам аэродрома следить за состоянием здоровья «потерпевших аварию».

Первый блин оказался комом. Очень скоро лётчиков «по медицинским показаниям» пришлось забрать в тёплые казармы, но эксперимент этот наделал много шума, родив как противников его, так и защитников. Однако урок не прошёл даром. Когда, через несколько дней, ещё один экипаж получил такой же приказ, лётчики быстро вытащили всё, что надо, построили даже «иглу» из снега и зажили так припеваючи, что Флетчер «снял» их, не дожидаясь «медицинских показаний». Затем последовали и другие «вынужденные посадки». Потом их стало меньше, и вдруг к командиру пришла делегация лётчиков с претензией. Они хотели, чтобы такие учения продолжались. И действительно, оказалось вдруг, что экипажи стали чувствовать себя бодрее, появилось даже желание добровольно устраивать такие «учения по выживаемости», где каждый мог не только соприкоснуться, иногда первый раз в жизни, с реальной природой Арктики, но и убедиться в том, что способен противостоять ей.

Это был первый серьёзный успех начинающего полярника Флетчера, который принёс ему первые лавры на новом поприще. А за ним последовали и другие, более серьёзные. Ведь под крылом у его самолётов была не надёжная, хотя и холодная, покрытая снегом земля, а дрейфующий лёд, слишком тонкий для посадки тяжёлых колёсных машин. Не было и станций, откуда можно было бы получить данные о погоде или уточнить свои координаты.

— Вот тогда-то я и вспомнил, — продолжал Джо Флетчер, — что Крери мне много рассказывал об удивительных шельфовых ледниках острова Элсмир в Канадской Арктике и о том, что от них откалываются время от времени и уплывают куда-то огромные айсберги. Толщина их для айсбергов сравнительно невелика, тридцать-пятьдесят метров, но горизонтальные размеры — многие и многие километры. Это скорее не айсберги, а плавающие ледяные острова. Они похожи на острова и тем, что на поверхности их много камней, глины, оставшейся от тех времён, когда они ещё были частью Элсмира. Но ведь если такие айсберги откалываются от ледника, то должны же они потом где-то плавать? Тут-то я и вспомнил, что по образованию я — геофизик. И я решил тряхнуть стариной и заняться сам изучением льдов Полярного океана, их дрейфа. Думал, хоть чем-то помогу своим лётчикам